Убедившись, что мою просьбу выполнили со всей тщательностью, я разделась. Только рубашка, едва прикрывавшая верхнюю часть бедер, осталась в качестве ночной сорочки.
— Спокойной ночи, — забравшись под одеяло, проговорила я.
Это послужило сигналом мужчинам, что можно обернуться. Впрочем, с головой укутавшись и отвернувшись от спутников, этого я уже не видела, лишь догадалась по звукам задвигаемых стульев.
— Спокойной, — откликнулся на мое пожелание брат и не без ехидства обратился к элементалю: — С краю будешь спать или у стенки?
— С какой стороны ни ляг, храпеть ты будешь на всю комнату, — хмуро констатировал Эйнар.
— Ну-ну… — Я даже спиной чувствовала широкую улыбку на лице духовного родственника.
И он имел на нее полное право. Суртэн не мог не заметить разлад между мной и Эйнаром и о причинах, думаю, догадался. Ладно, хоть не лез с извечным «я же тебе говорил».
Ну а мне пришло время признаться хотя бы себе — сразу стоило прислушаться к предупреждениям и наставлениям, а не идти на поводу глупых эмоций. Я слишком размечталась и недальновидно позволила себе расслабиться. Если бы не это, сейчас бы было не так противно и больно сознавать, что Эйнару я не очень-то нужна, и рассчитывать больше чем на симпатию с его стороны не приходится.
Все произошедшее вечером раз за разом прокручивалось в голове, разбиралось на мелкие составляющие, досконально просматривалось и препарировалось. Разум заявлял, что ничего особенного не произошло в обеденном зале, и моя реакция — просто несусветная глупость. Но ревность и сомнения настойчиво нашептывали: «А что бы случилось, если бы ты не спустилась? Он вполне мог договориться с официанткой и задержаться еще на час-другой под благовидным предлогом».
Все мои попытки отстраниться от этих мыслей и уснуть ни к чему не приводили. Воображаемые овечки, которых я старалась считать, с заядлым постоянством сменялись улыбающимся Эйнаром или Тавриной. Когда усталость все же победила и я провалилась в сон, он оказался липким и неприятным, предвещая далеко не доброе утро.
Вставать на рассвете — сомнительное удовольствие, особенно если половину ночи промучилась бессонницей. Но выбора не было. Суртэн настойчиво тряс меня за плечо, насильно вырывая из сна.
— Кать, вставай, мы тебе и так полчаса дали подольше поспать, — нудил над ухом брат. — Вставай!
— Я встану, когда вы оба к стеночке отвернетесь, — проговорила я, приоткрывая глаза.
Голос, несмотря на сонливость, прозвучал ясно. Видимо, сработала привычка даже в коматозном состоянии на ранние звонки отвечать, словно давно бодрствуешь. Поэтому наемник, уверовав, что я окончательно пришла в сознание, не стал продолжать будить заспавшуюся сестренку и со словами «давай быстрее» отошел.
Избавившись от назойливого будильника, я потянулась и прикрыла на мгновение глаза, чтобы собраться с силами и подняться. Поняла, что мгновение затянулось, лишь когда сквозь вату утренней дремы донеслось:
— Нет, так дело не пойдет!
А в следующий миг меня резко вырвали из-под одеяла, и мир перевернулся.
— Ты что творишь?! — завизжала я, когда осознала себя висящей на плече Эйнара. — Верни меня обратно! Я тебе не уличная девка, так со мной обращаться!
— Прости, искорка, у нас нет времени на твои уловки, — спокойно проговорил элементаль и, по-хозяйски придерживая меня за попу, потащил в ванную.
Опалившая сознание злость заставила отчаянно бороться за право передвигаться самостоятельно, а не в столь унизительном положении.
— Пусти меня немедленно! — строго требовала я и пыталась брыкаться. Но меня лишь крепче перехватили в районе коленок, полностью проигнорировав приказ.
Негодование моментально взвилось до небес. Не сдержавшись, отвесила Эйнару звонкий удар по ягодицам. Правда и эта акция борьбы против ущемления прав женщин прошла мимо.
Огневик без видимых усилий донес меня до уборной и только там поставил на пол. Почувствовав свободу, я прытко отскочила от мужчины на максимально возможное расстояние, примерно полтора шага. И, уперевшись в бок ванны, одарила элементаля колючим взглядом. Меня распирало от обиды, которая постепенно перерастала в злость. Не привыкла я, что со мной обходятся, как с мешком картошки. Хотелось много чего сказать, но я решила не опускаться до уровня базарной бабы и лишь раздраженно рыкнула:
— Я проснулась! Доволен?
Эйнар окинул меня оценивающим взглядом и, неожиданно приблизившись, притянул к себе. Мужские пальцы скользнули в еще спутанные после сна волосы и заставили откинуть голову. Я дернулась, чтобы вырваться, но Эйнар не пустил и вдобавок прижал крепче, полностью лишив возможности сопротивляться.
Мне пришлось смотреть в стремительно темнеющие глаза элементаля и ощущать, как тело обволакивает исходящий от мужчины жар. И злость начала стремительно трансформироваться в нечто совершенно противоположное.
Я замерла, пытаясь задавить в себе нерациональное желание и вернуть спокойствие.
Не успела.
Эйнар быстро наклонился к моим губам и, прошептав единственное слово «очень», впился в них поцелуем.
Прикосновение в одно мгновение смыло все барьеры и заставило забыть об окружающем пространстве. Сейчас существовал лишь этот мужчина и его безграничная власть надо мной.
Но внезапно все прекратилось. Эйнар отстранился и, довольный произведенным эффектом, вышел из ванной, оставив ошарашенную меня наедине с противоречивыми эмоциями.
— Поторопись, я скоро принесу завтрак, — глухо донеслось из-за двери.
И мое сознание стремительно вернулось на положенное место, приведя вслед за собой и отлучившуюся злость.
— Можешь не спешить! — рявкнула я и тише, в большей степени для себя, добавила: — Зараза…
Умывалась практически холодной водой, стремясь отделаться от пробегающих по телу возбужденных мурашек и вспышек воспоминаний о прикосновениях мужских губ.
«Черт, черт, черт! Не думай об этом! Не думай!» — приказывала себе, растирая полотенцем лицо и решительно хватаясь за расческу.
Не сразу, но самовнушение сработало. Когда я закончила приводить себя в порядок, в душе вновь воцарилось пусть и зыбкое, но спокойствие, а рассуждения стали претендовать на звание здравых.
И для начала я попробовала разобраться в нездоровых и слишком резких реакциях своего организма на Эйнара.
Да, он мне нравится, отрицать это бесполезно. Но это не повод вспыхивать как спичка от одного поцелуя! Что в нем такого, отчего моя кровь обращается в пламя, а тело плавится?
И только стоило мне об этом задуматься, как рубин на груди нагрелся, а перед глазами вместо зеркала и ванной комнаты появился образ человека, сотканного из огня, манящего и невероятно опасного, способного превратить что угодно в пепел.