– Ни hrena себе! – присвистнул Серега. – Ну, Голливуд, blin.
Валентин прицелился в монстра из подобранного с пола пистолета. Молодой человек держал его в левой, здоровой руке.
Нелюдь злобно окрысилась и зашипела, обнажив несколько рядов острых как бритвы зубов.
Элизабет с сомнением покачала головой:
– Боюсь, его обычная пуля не возьмет.
– Ты права, – подтвердил толстяк.
– А вот попробуем! – заупрямился киллер и открыл прицельный огонь.
С левой руки он стрелял столь же мастерски, как и с правой, «рабочей». Все пули легли ровнехонько в цель, но не причинили зомби никаких видимых повреждений. Наоборот, проклятая тварь стала больших размеров, разросшись уже до мастиффа или пятнистого дога.
– Попытка не пытка, – пожал плечами Валентин, запустив в монстра пистолетом. Но и от этого «томагавка» существо не пострадало.
– Отойдите-ка, – приказал лже-Вей людям.
Те послушались.
Толстяк неторопливо скинул халат, отложил в сторону меч и стал на четвереньки.
– Че это с ним? – поинтересовался уже ничему не удивляющийся Черкасский.
– Наверное, тоже будет трансформироваться, – предположил Валентин, и Серега с уважением покосился на своего такого умного «личного убийцу».
Тот, которого драконы назвали Паньгуанем, затрясся мелкой дрожью и, действительно, стал быстро терять человеческий облик. Его кольчуга превратилась в чешуйчатую броню, покрывавшую мощное тело не то льва, не то оленя. На лбу вырос острый витой рог.
– Цилинь! – узнала волшебного зверя девушка. – Охранник императорских регалий!
Единорог нетерпеливо забил копытом, выпуская из ноздрей огненные струи. В ответ оживший мертвец взмахнул рукой, и в сторону его противника полетели сине-алые молнии.
Такого зрелища слабые нервы людей не выдержали, и благая тьма покрыла их сознание…
– Отступись, – мирно предложил толстяк, вновь принявший человеческий облик.
Цзян-Ван, также выйдя из роли восставшего мертвеца, устало прислонился к подножию статуи Будды Вайрочаны.
– Не могу, – покачал головой. – Столько сил было положено, столько долгих лет истрачено, и все зря? Нет, Паньгуань, не проси.
– Да зачем тебе эти цацки? Мне, например, до того надоело присматривать за ними. Как я расслабился, когда они очутились здесь, под присмотром Владыки Света. Если бы не эти проклятые хунвейбины, осквернившие святое место, тебе ни за что не удалось бы отыскать дары Фу-си. И для чего ты привлек к этому делу людей?
– А кто наложил на сокровища великое заклятие, я, что ли?
Цзян-Ван передразнил:
– «Только руки человека, видевшего и не боящегося богов, могут коснуться жемчужины и дощечки». Скольких трудов мне стоило найти такого человека!
Он кивнул в сторону лежащей в беспамятстве Элизабет МакДугал.
– А не подарить ли реликвии ей, а страж? Как-то неудобно оставить девушку без утешительного приза.
– Уж лучше отдать ей, чем позволить тебе свершить задуманное! Неужели ты и впрямь хочешь открыть Врата Дракона? – ужаснулся Паньгуань. – Даже сам Шан-ди в свое время на это не решился, хотя ему и очень хотелось. Хвала богам, мудрец Ин-лун вовремя отговорил своего воспитанника от этого опрометчивого шага. Одно Высокое Небо знает, что ждет наш мир, если Врата вновь откроются. Ты уверен, что сумеешь закрыть их?
– А стоит ли? Может быть, этот мир давно нужно было уничтожить.
– Вряд ли. В нем далеко не все так плохо. Да и кто дал тебе право вершить судьбы мира? Шан-ди? Владыки из Небесного Дворца?
– Их давно уже нет, – зло процедил сквозь зубы Цзян-Ван. – Они сбежали, устрашившись дела рук своих. Бросили нас, бедных и глупых слуг, на произвол судьбы. Выкручивайтесь, дескать, сами.
– Отступись, – повторил коротышка. – Иначе мне придется прибегнуть к крайним мерам. А не хотелось бы. За столько лет со времени, как мы оба по воле Небесного Правителя вышли из саркофагов, я успел привыкнуть к тебе.
– Давай закончим то, что начали, хранитель сокровищ! – упрямо мотнул головой его собеседник. – И пусть Высокое Небо нас рассудит.
– Ты сам выбрал! – крикнул Паньгуань, хватаясь за свой чудесный меч.
Вскинув правую руку высоко к небу, он начертал в воздухе несколько сложных фигур. Выведенные им знаки обрели материальную форму и, превратившись в огненные ленты, обвили по рукам и ногам тело Цзян-Вана. Несчастный закричал, тщетно пытаясь вырваться из их цепких тисков.
Толстяк в кольчуге медлил, не находя в себе сил нанести последний удар своему собрату. Он в отчаянии смотрел вокруг себя, ища и не находя того, кто мог бы за него закончить это дело.
Люди? Им не дано справиться с не-рожденным.
Стражи Врат? Но он уже использовал их помощь. Более одного раза обращаться к ним нельзя.
С сомнением поглядел на Вайрочану. Этому-то и вовсе нет никакого дела до дрязг людей и не-людей. Хорошо ему было проповедовать благое недеяние. Погрузился в вечную нирвану и был таков.
– Высокое Небо!
– Ну, бей же! – взывал несчастный Цзян-Ван, не в силах выдерживать муку, приносимую объятиями Огненных Змей. – Чего ты ждешь? Будь ты проклят вместе со своим Высоким Небом!
Два небесно-голубых луча прорезали полумрак пещеры.
То раскрыл свои очи улыбающийся Вайрочана.
Лучи уперлись в тяжелые каменные створки Врат Дракона и те… приоткрылись. Из образовавшейся щели повеяло замогильным холодом. Струя белого ледяного пара устремилась к забившемуся в конвульсиях Цзян-Вану и обволокла его непроницаемым облаком.
Паньгуань, забыв обо всем на свете, бросился к Вратам, намереваясь собственной грудью закрыть щель.
Но никакого зазора уже не было. Створки ворот были так же надежно захлопнуты как тогда, много веков назад, когда они закрылись за спиной великого Юя, усмирителя потопа.
Толстяк оглянулся назад.
Гигант Вайрочана неподвижно сидел на своем постаменте, все так же отрешенно улыбаясь. Безучастный ко всему на свете. И глаза его были закрыты.
А в гроте стало одной статуей больше.
Это был уродливый демон, обвитый змеями. И на лице его застыла такая же, как и у Будды, умиротворенная улыбка праведника.
– Эй, любезный, принеси-ка еще коньячку! – велел Черкасский старику-дворецкому.
Развалившись в огромном георгианском кресле, он с наслаждением курил кальян, наполненный ароматизированным, привезенным из Египта табаком.