— Видать, о старухе.
— И мне так кажется.
— Что-то они задумали.
— Я так и знала.
— И Рваная Снасть во главе.
— Это точно.
— Меня устраивает.
— И меня. Знаешь, без веток с листьями пирожки какие-то не такие.
— Странно, и я о том же подумала только что…
Крупп приблизился к другому костру внутри форта на колёсах. Двое мужчин, ютившихся у него, подняли головы, глядя на новоприбывшего.
— Что у тебя с руками? — спросил Мурильо.
— Всё, к чему прикасается Крупп, липнет к нему, друг.
— Ну, — пророкотал Колл, — это мы уже много лет как знаем.
— И что с этим проклятым мулом? — спросил Мурильо.
— По правде говоря, зверь преследует меня, но не обращайте внимания. У Круппа только что состоялась интересная беседа с двумя солдатами. И он рад сообщить, что девушка Серебряная Лиса на самом деле в хороших руках.
— Липких, как твои?
— Теперь да, дорогой Мурильо, теперь да.
— Это, конечно, хорошо, — сказал Колл, — но чем нам поможет? В той повозке спит старая женщина, чьё разбитое сердце — самая малая её боль, хоть и она способна сломить даже сильнейшего мужчину, не говоря уж о хрупкой старухе.
— Крупп рад сообщить вам, что разрабатываются меры всеохватного милосердия. Кратковременные явления скоро уйдут.
— Тогда почему бы не сказать это ей? — прорычал Колл, кивая в сторону повозки Мхиби.
— Увы, но она не готова к такой правде. Это путешествие духа. Она должна сама встать на путь. Крупп и Серебряная Лиса могут лишь немногое, вопреки нашему видимому всемогуществу.
— Всемогуществу, значит? — Колл покачал головой. — Вчера я бы посмеялся над этим заявлением. Я слышал о твоей стычке с Каладаном Брудом. Мне интересно, как именно тебе удалось сделать это, проклятая жаба?
Крупп приподнял одну бровь.
— Дражайший собутыльник Колл! Полное отсутствие в тебе веры губит хрупкого Круппа с головы до пальцев ног, которые поджимаются от тоски!
— Худа ради, не показывай нам, — воскликнул Мурильо. — Ты носишь эти сапоги столько, сколько я тебя знаю, Крупп. Сама Полиэль побоится того, что обитает у тебя между пальцами.
— И не напрасно! Отвечу Коллу кратко и точно — Крупп уверяет, что злоба, нет, ярость, не способна повредить такому, как он, тому, для кого мир, — это жемчужина, заточённая в пределах слизистых границ. Ух, если подумать повторно, картина не такая уж и приятная… а если в третий раз, так и вовсе отвратительно-ужасная. Крупп попробует ещё раз! Для того, кому весь мир — мечта, переполненная цветами и чудесами, которые невозможно вообразить, где даже само время утратило значение… к слову о времени, уже ведь очень поздно, да? Сон манит потоком спокойного пресуществления, которое превращает забвение в награду и омоложение — и одного этого чуда достаточно для каждого из нас, чтобы закончить сию постылую ночь! — Крупп вскинул руки, махнул ими в последний раз и ушёл. Спустя какое-то время мул побрёл по его следам.
Двое мужчин смотрели ему вслед.
— Вот бы молот Бруда попал по этой жирной голове, — громко сказал Колл.
— Скорее всего, соскользнул бы, — возразил Мурильо.
— Твоя правда.
— Мидии, мозги и вонючие пальцы, Бездна его побери, меня сейчас стошнит.
Высоко над лагерем Карга сложила свои уставшие, тяжёлые как свинец крылья и спикировала к палатке Воеводы. Несмотря на истощение, по её телу пробежала дрожь волнения и любопытства. Разлом на север от лагеря по-прежнему сочился порченой кровью Огни. Великая ворониха ощутила взрыв, ещё когда пролетала над горами Видения, далёко на юго-востоке. И сразу поняла, что́ это.
Гнев Каладана Бруда.
Поцелуй молота, а с ним — взрывная перестройка природного мира. Вопреки царившей тьме, она видела, как хребет базальтовых гор вырос там, где раньше было сердце Серпинской равнины. И волшебство, исходящее от крови Спящей богини, Карга тоже узнала.
Прикосновение Увечного бога. В венах Огни происходили изменения. Павший превращал её кровь в свою. И её вкус я знаю слишком хорошо, ведь кровь эта была для меня материнским молоком. Очень давно. Для меня и всего моего рода.
Изменения пришли в мир там, внизу, под крылом — и Карга упивалась ими. Её душа, как душа всякого во́рона из её рода, ощущала прилив сил, заряд бодрости. Она никогда не чувствовала себя такой живой.
Скользя по тёплым потокам воздуха, Карга спускалась, подскакивая на карманах холодного ветра — отголосках травматических изменений, взвившихся в атмосферу, когда Бруд высвободил свою ярость. Потом ворониха опустилась вниз и легонько ступила на землю перед шатром Воеводы.
Снаружи казалось, что в шатре темно.
Едва слышно хихикая, Карга запрыгнула под полог.
— Ни слова, — проревел Бруд из темноты. — Ни слова про вспышку моей ярости.
Великая ворониха склонила голову к кровати. Военачальник сидел на краю, обхватив руками голову.
— Как пожелаешь, — прошептала Карга.
— Докладывай.
— Хорошо. Вести от Аномандра Рейка. Он добился успеха. Лунное Семя прошло незамеченным и теперь… скрывается. Мои дети летают высоко над землями Паннионского Провидца. Воевода, не только они видели правду, лежащую внизу. Я сама видела…
— Детали оставь на потом. Лунное Семя на месте. Хорошо. Ты летала в Капастан по моей просьбе?
— Летала, о мрачнейший. И узрела первый день и первую ночь сражения.
— И какова твоя оценка ситуации, Карга?
— Город не устоит, Воевода. И это не вина его защитников. Силы, противостоящие им, слишком велики.
Бруд хмыкнул.
— Возможно, нам следовало пересмотреть расположение Чёрных морантов Дуджека…
— Они размещены точно там, где Однорукий хотел их разместить. — Карга поколебалась, повернула к Каладану Бруду один глаз, потом другой. — Стоит уточнить одну необычную деталь, Воевода. Выслушаешь?
— Говори.
— Провидец ведёт войну на юге.
Бруд резко поднял голову.
— Именно так, — кивнула Карга. — Мои дети видели армии Домина, идущие прочь, отступающие с севера. К самому Обзору. Провидец обрушил огромное волшебство на неизвестного врага. Реки льда, стены льда. Обжигающе холодные ветра и штормы — мы уже давно не видели, как открывается этот Путь.
— Омтоз Феллак. Путь яггутов.
— О да. Воевода, сдаётся мне, ты не слишком удивлён. Меньше, чем я ожидала.
— Я действительно удивлён войне на юге, Карга. — Бруд встал, натягивая меховое одеяло на плечи и начал расхаживать по шатру. — Что касается Омтоз Феллака… нет, я не удивлён.