– Под стол залезть помочь? Поздновато прятаться…
– Это приказ.
Продолжая ворчать, сапёр наклонился. Вдвоём они вытащили сложенные лежанки. Затем Штырь залез под стол. Внизу медленно разгорелся чародейский свет, а потом маг присвистнул.
– Вот она! Нижняя столешница!
– Обалденная наблюдательность, Штырь. Ты бы там ещё ножки обнаружил.
– Да нет, идиот! На нижней столешнице что-то нарисовано… одна большая карта – только я её не узнаю.
Нахмурившись, Вал забрался к магу.
– Что ты несёшь? Ничего мы там не рисовали… Худовы портянки! Это ещё что такое?!
– Красная охра, похоже. Такой вроде баргасты рисуют…
– И рхиви, – пробормотал Вал. – А это кто, в центре, с собачьей головой на груди?
– Мне откуда знать? Одно скажу – рисунок свежий. В смысле, недавно нарисовали.
– Так сотри его к треклятой матери.
Штырь выполз из-под стола.
– Худа с два – там охранных чар как паутины, и не только охранных. – Он распрямился, перехватил вопросительный взгляд Хватки, затем пожал плечами. – Новая карта. Независимая, неаспектированная. Хочу себе копию создать, под размер Колоды, а потом попробовать сделать расклад с ней…
– Да пожалуйста, – отмахнулась Хватка.
Из-под стола вынырнул Вал, он вдруг оживился.
– А хорошая мысль, Штырь! За расклады тоже можно денег брать. Если новая Независимая карта взаправду заиграет, вычислишь новые связи, новые отношения, а когда их все выучишь…
Штырь ухмыльнулся.
– Мы устроим новую игру. Точно!
Дэторан застонала.
– Я все деньги проиграла.
– Не ты одна, – рявкнула Хватка, злобно глядя на сапёров.
– В следующий раз всё получится, – заявил Вал. – Вот увидишь.
Штырь согласно закивал.
– Уж простите нам нехватку энтузиазма, – процедила Дымка.
Хватка развернулась к баргасту.
– Тротц, посмотри-ка на этот рисунок.
Воин фыркнул, затем опустился на четвереньки. С кряхтением протиснулся под стол.
– Тут темно, – сообщил Тротц.
Вал посмотрел на Штыря.
– Подсвети ему там, идиот!
Маг презрительно ухмыльнулся, затем взмахнул рукой. Под столом вновь разгорелось чародейское свечение.
Некоторое время Тротц молчал, затем выбрался обратно и поднялся.
– Ну? – спросила Хватка.
Баргаст покачал головой.
– Рхиви.
– Рхиви не играют с Колодой, – возразил Штырь.
Тротц оскалился.
– Баргасты тоже!
– Мне нужна дощечка, – пробормотал Штырь и поскрёб щетину на узком подбородке. – И стило, – продолжал он, не обращая внимания на остальных, – и краски, и кисточка…
Маг вышел из шатра, все посмотрели ему вслед. Хватка вздохнула и в последний раз возмущённо глянула на Вала.
– Не самое удачное начало службы в седьмом взводе, сапёр. У Мураша чуть сердце не остановилось, когда он целый столбик монет проиграл. Так что твой сержант сейчас, наверное, потрошит лесных голубей, достаёт чёрную печёнку и шепчет твоё имя – кто знает, может, удача тебе улыбнётся и демон его не услышит.
Вал скривился.
– Ха. Ха. Ха.
– По-моему, она не шутит, – заметила Дэторан.
– Ну и ладно! – вспылил Вал. – У меня на этот случай «ругань» припасена, и я уж позабочусь, чтоб вас всех с собой прихватить.
– Вот это командный дух, – одобрил Тротц и широко ухмыльнулся.
Хватка хмыкнула.
– Ладно, солдаты, пошли отсюда.
Паран и Серебряная Лиса стояли поодаль от остальных, глядя, как в небе на востоке проступают медные и бронзовые полосы. Над головой выцветали последние звёзды, холодный, бесстрастный узор уступал теплу голубого и безоблачного дня.
Последние часы были для Парана мучительно, болезненно неловкими и странными, казалось, они тянулись вечно, но теперь им на смену пришло эмоциональное истощение, а с ним – лихорадочное спокойствие. Капитан замолчал, боясь разрушить это хрупкое ощущение внутреннего покоя, зная, что оно – лишь иллюзия, трагическое затишье перед бурей.
«Рваную Снасть нужно вызвать на передний план». Это он сделал. Стоило лишь посмотреть друг другу в глаза – ожили все общие воспоминания, и они стали для Парана жгучим проклятьем. Ребёнок. Я смотрю на ребёнка и оттого страшусь всякой мысли о близости – пусть она и была прежде зрелой женщиной. Той женщины больше нет. Есть ребёнок. Но не только это мучило капитана. Другая личность, вплетённая словно чёрная железная проволока во всё, что было некогда Рваной Снастью. Ночная Стужа, чародейка, любовница Беллурдана – куда бы она ни пошла, теломен следовал за ней. Ни о каком равенстве в этих отношениях не могло быть и речи, а теперь Ночная Стужа проявлялась ожесточённой, требовательной волей. Ожесточённой горечью. Против Тайшренна… Императрицы, всей Малазанской империи и Худ знает кого и чего ещё. Она знает, что во время Канонады под Крепью её предали. Сначала её, а затем – на равнине – Беллурдана. Её возлюбленного.
Серебряная Лиса заговорила:
– Не нужно бояться т’лан имассов.
Паран моргнул, встряхнулся.
– Ты уже говорила. Потому что ты – командуешь ими. Но все мы не можем не задумываться над тем, что́ ты собираешься делать с армией нежити? В чём значение этого Соединения?
Серебряная Лиса вздохнула.
– На самом деле, всё просто. Они собираются, чтобы получить благословение. От меня.
Капитан повернулся к ней.
– Почему?
– Я – заклинательница костей из плоти и крови, первая за сотни тысяч лет. – Серебряная Лиса помрачнела. – Но прежде они будут нам нужны. Во всей своей силе. Ужасы ждут нас всех… в Паннионском Домине.
– Остальные должны узнать об этом… благословении – что оно значит, Серебряная Лиса, – и больше узнать об угрозе, которая ждёт нас в Паннионском Домине. Бруд, Каллор…
Девочка покачала головой.
– Моё благословение – не их дело. Это только моё дело. Как и сами т’лан имассы. Что до Панниона… Мне самой нужно узнать больше, прежде чем я решусь говорить. Паран, я открыла тебе это всё ради того, чем мы были друг для друга, и того – чем стали.
А чем мы стали? Нет, сейчас не время для этого вопроса.
– Джен’исанд Рул.
Серебряная Лиса нахмурилась.
– Этой части тебя я не понимаю. Однако есть и другое, Паран. – Она заколебалась, а затем сказала: – Скажи, что ты знаешь о Колоде Драконов?