Следующий недостаток — это то, что здесь сказалась недостаточная партийность аппарата и его руководителей, главным образом. Тут я имею в виду партийность в том смысле, что не было достаточно высокой политической квалификации, при которой люди могли бы при тех недостатках, которые имелись в учете, в агентуре, в осведомлении в процессе, так направить дело, чтобы брать действительно наиболее сволочную часть. При этом надо было не торопиться.
А в результате этого, товарищи, получилось, что мы немало расстреляли, а взяли не всегда тех, кого следовало. Скажите пожалуйста, кто из вас из начальников областных управлений может сказать, что он в процессе этой операции вскрыл крупную организацию. Этого сказать никто не может. Никто не может сказать, что у него имеются подходящие протоколы и так далее; этого не было. Поступали довольно просто также как и судили просто — никаких протоколов, взяли сволочь, кулак, беглый — расстреляли, но что за ним есть — это не вскрыто.
Разрешите, поскольку мы сейчас вступаем в новую операцию или вернее продолжаем эту операцию на новой основе — остановиться на тех предварительных мероприятиях, которые вы сейчас провели. Я имею в виду учет, который вы сейчас завели. Чем этот учет отличается от предыдущей операции. Он немножко отличается, но именно немножко. В целом же этот учет страдает теми же элементами, которые были и при старой операции, т.е. если вы возьмете то соотношение между городом и деревней, то вы увидите, что город почти не задет. В этом учете задета по преимуществу деревня. Город остался в стороне.
Далее, этот учет слишком поверхностный и он требует сугубой проверки каждого из подучетного индивидуально.
Почему я об этом говорю. Вот вы взяли, например, на учет 8-Ю тысяч человек, но когда начинаешь разбирать эти цифры, возникает масса вопросов.
Мы возьмем такую цифру, у вас взяты на учет исключенные из партии. Признак — исключение из партии — еще не говорит о необходимости чекистского репрессирования. Это не является признаком необходимости репрессировать. У нас в законе нет такого, чтобы партия не имела права исключать или чтобы член партии не мог выйти из партии. Он добровольно вступает в партию. Если же он выходит из партии, то это еще не значит, что он подлежит репрессированию.
Другое дело, когда вы на учет его берете, но для этого вы должны наблюдать процессы за ним. Надо же иметь в виду, что здесь могут быть элементы обиженности, недовольств и т.д. Необходимо таких людей обставить осведомлением, агентурой, для того чтобы всесторонне за ними следить. А вообще это не признак для репрессирования. Мы должны следить за этими людьми, чтобы своевременно пресечь их намерения пойти в контрреволюцию.
Далее, у вас на учет взяты, например, военнопленные, русские военнопленные, побывавшие в плену в Германии, в Австрии во время империалистической войны. Это также не признак для репрессирования, если вы всех начнете так репрессировать, то знаете, может получиться черт знает что. Таких людей у нас около миллиона (с места: 2 с половиной миллиона). Ну знаете, если вы начнете всех репрессировать, то где же это видано? А ведь факт, что вы их всех взяли на учет. Нужно ли их брать на учет. Нужно. Но надо поставить перед собой оперативную задачу. Нужно смотреть на вещи не только с этой точки зрения. Мы знаем, что немцы организовывали специальные лагеря для украинцев, туда брали специально отборный контингент, но их было не так много. Речь может идти о сотне и максимум тысяче. Я понимаю, что нужно брать на учет людей по признакам пребывания их в том или другом лагере. В этом есть оперативная целесообразность. Но взять на учет 2 с половиной миллиона и начать их разрабатывать, то это не только не целесообразно, но и невозможно. Вряд ли это целесообразно с точки зрения нашей чекистской работы.
Впустую потраченное время и средства, и усилия. Один этот признак сам по себе не является признаком ни для репрессий, ни для разработки. Я, как чекист, или как руководитель какого-нибудь областного ведомства ЧК, не дал бы себе труда заняться этим делом, если нет других признаков, чтобы брать этого человека на учет, потому что это будет впустую потраченное время, средства и усилия. Незачем это делать. Конечно, если у этого военнопленного, кроме того, что он военнопленный, есть другие признаки, т. е. если известно, что он был в таком-то лагере, что немцы его обрабатывали и т.д., если у этого человека имеются какие-то связи за границей и какие-то элементы, чтобы его брать на учет — проявление контрреволюционных настроений и т.д., тогда я понимаю, но один только признак, что он бывший военнопленный — это самая несусветная чепуха.
Третье — есть у вас на учете и такая категория — кулаки. Ну, это хорошо. Признак неплохой, но кроме этого у вас есть и другая категория — проявившие к.-р. кулацкие настроения. Кто это такие, я вот не знаю. Когда говорят кулаки, это для меня понятно. Понятно, когда говорят — беглый кулак. У нас и в директиве сказано, что такое кулак. Понятие кулак у нас определенное, а вот к.-р. кулацкие элементы — это для меня непонятно. Что это такое — середняк, бедняк, подкулачник. Я бы хотел спросить у вас, что нужно понимать под этим. Если вы эти к.-р. кулацкие элементы начнете репрессировать без разбора, то я боюсь, что вы сможете нагородить черт знает что.
Словом, я не буду перечислять всех категорий, взятых вами на учет, но я хочу только сказать, что каждую категорию надо рассматривать опять-таки индивидуально и в таком разрезе, что ежели мы будем стрелять, то чтобы знать, что мы стреляем сливки, что мы стреляем организаторов. Вот тогда мы будем спокойны, что завтра этот организатор нам ничего не организует.
Вот под этим углом надо будет почистить. А есть ли кого чистить у нас на Украине, несмотря на довольно относительно большую операцию, которую мы провели? Конечно, есть и надо будет почистить. Почистить надо будет крепко. Вы что, получили 6000?
(Успенский: Да.) [139]
Дополнительно нужно будет еще тысяч тридцать взять [140] и соответственно распределить по областям, в зависимости от учета, так, чтобы важнейшие области были выделены и чтобы по важнейшим элементам ударить, но ударить так, чтобы это был удар нацеленный. Я, понятно, исключаю из этих 30 000 то, что вы будете продолжать еще работу по другим операциям — по польской, харбинской, болгарской, греческой и всяким другим. Я имею в виду 30 000 — это сливки. Покончить надо с белогвардейщиной, со всякими организаторами кулацких банд, с повстанцами. (Я имею в виду повстанческие кадры.) Затем покончить надо с бывшими политбандитами. Одним словом, снять нужно сливки, головку. Нужно, чтобы это был такой удар, который бы почувствовали.