Давидов был арестован Хазаном на основании ордера, подписанного Рапавой. Он же вынес постановление о предъявлении Давидову обвинения в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58–10 и 58–11 УК Грузинской ССР.
К фальсификации дела в отношении Давидова приложил руку и Кримян. Допрашивая арестованного Дзидзигури, он добился от него показаний, «изобличавших» Давидова в совершении тяжких преступлений. Реальных же доказательств его виновности в совершении каких бы то ни было преступлений не имелось. Да, были его показания на предварительном следствии о признании себя виновным, однако в суде он отказался от этих показаний, как от вынужденных, данных им в результате избиении, которым он подвергался в ходе следствия. В суде Давидов также утверждал, что допрошенные свидетели оговорили его.
После осуждения и расстрела Давидова события развивались так. Секретный сотрудник НКВД Мчедлишвили донёс, что, проходя мимо пивной в Мамукинскои деревне, он услышал высказывания находившихся там братьев Давидовых, братьев Манучаровых, а также Капанидзе и Багдасарова, которые возмущались арестом и осуждением Н.Д. Давидова и говорили, что за это нужно «уничтожить Гоглидзе и Кобулова».
Допрошенный в 1953 г. по делу Берии и других Мчедлишвили показал, что он оговорил братьев Давидовых и других жителей Мамукинскои деревни. Как он считал, его донесение и показания нужны были работникам НКВД «для какой-то цели».
Получив такие «доказательства», Савицкий составил на названных Мчедлишвили лиц справки, в которых утверждалось, что они изобличаются «в ведении злостной контрреволюционной агитации и в террористических настроениях». Всех их арестовали. Как показал в суде Савицкий, при составлении справок на жителей Мамукинской деревни он располагал лишь донесением Мчедлишвили.
Братья Саркис и Александр Давидовы, М. Капанидзе, Г., В. и К. Манучаровы, Н. Размадзе, Д. Ростомов и А. Багдасаров были обвинены в организации террористической группы, ставившей своей целью убить Гоглидзе и Кобулова. На основании постановлений тройки при НКВД Грузинской ССР от 23 мая 1938 г. все они были расстреляны.
Эти постановления были подписаны лишь двумя членами тройки — Кобуловым и Церетели. Здесь возникают по меньшей мере два вопроса. Во-первых, вправе ли был Кобулов участвовать в рассмотрении дел на жителей Мамукинской деревни, которые «хотели его убить»? И второй: почему постановления подписаны лишь двумя членами «тройки»?
Отвечая на первый вопрос, приходится констатировать, что в деятельности органов НКВД того времени нормы общечеловеческой нравственности вообще отсутствовали, не говоря о том, что не соблюдались даже формально существовавшие правила, регламентировавшие порядок расследования и разрешении уголовных дел. Ну, а что касается второго вопроса, то такой мелочи, как неучастие прокурора республики в заседании тройки (а он входил в её состав), вообще не придавалось никакого значения.
Допрошенный в суде свидетель А.Н. Морозов — бывший секретарь тройки при НКВД Грузинской ССР, подтвердил, что постановления по делам жителей Мамукинской деревни действительно подписаны лишь Кобуловым и Церетели. На его вопрос, почему эти постановления не подписаны прокурором, Кобулов ответил, что прокурор подпишет позже, но почему-то он к ним не пришёл, видимо, забыл.
Этот же свидетель опроверг утверждение Церетели, что он участвовал не во всех заседаниях тройки. Морозов также пояснил, что со стороны Церетели по существу рассматривавшихся тройкой дел никогда и никаких возражений или замечаний не было.
Показания свидетеля Морозова подтвердил в суде Рапава.
Ну, а что касается «какой-то цели», о которой говорил Мчедлишвили, ради которой были расстреляны ни в чём не повинные жители Мамукинской деревни, то она ясна. Гоглидзе и Кобулову необходимо было предстать перед общественным мнением возможными жертвами «врагов народа», которые стремятся их уничтожить, поскольку они (Гоглидзе и Кобулов) являются истинными защитниками Советской власти от посягательств врагов, проникших во все слои населения и все сферы общества. Тогда было весьма престижным оказаться возможной жертвой «врагов народа».
Определениями Военной коллегии Верховного суда СССР от 13 марта 1954 г. все осуждённые по указанным делам реабилитированы, и дела в их отношении прекращены за отсутствием в их действиях состава преступления.
При пересмотре дела по обвинению Саркиса Давидова Военной коллегией было вынесено частное определение в отношении Мчедлишвили, которое было направлено Главному военному прокурору для возбуждения уголовного преследования в отношении Мчедлишвили, давшего ложные показания в отношении братьев Давидовых и других ли. Ведь именно эти показания послужили основанием для возбуждения дел в отношении жителей Мамукинской деревни по обвинению их в совершении тяжких преступлений.
Результативность работы сотрудников органов НКВД определялась и тем, насколько успешно они изобличали в преступной деятельности видных партийных, государственных и хозяйственных работников.
Как и в других регионах страны, в Грузии в годы сталинщины были уничтожены почти все активные участники революционного движения в Закавказье, которые впоследствии возглавляли Компартию и Совнарком Грузии, наркоматы республики.
Одним из них был Михаил Иванович Кахиани, член партии с 1917 г., бывший секретарь ЦК КП/б/ Грузии. В 1929 г. он покинул Грузию, являлся одним из секретарей Среднеазиатского бюро ЦК ВКП/б/, членом редколлегии «Правды», а к моменту ареста он был членом Комиссии Партийного Контроля при ЦК ВКП/б/ по Орджоникидзевскому краю. Кахиани был близким другом Серго Орджоникидзе и в течение ряда лет работал вместе с ним. Поскольку, как уже говорилось, Серго питал политическое недоверие к Берии, последний принял меры к уничтожению не только родных Серго Орджоникидзе, но и тех, кто был рядом с ним. Вот и с Кахиани подсудимые по делу Рапавы, Рухадзе и других расправились беспощадно.
Поводом к аресту Кахиани явились ложные показания других арестованных, полученные в результате их избиений. Кахиани арестовали в городе Ставрополе 4 августа 1937 г. на основании постановления Хазана. Затем его этапировали в Грузию. Постановление о предъявлении обвинения Кахиани вынесено также Хазаном.
Вместе с Гоглидзе и Кобуловым следствие по делу Кахиани вели Кримян, Савицкий, Парамонов и Хазан. Именно этим сотрудникам НКВД Грузии поручалось непосредственное исполнение наиболее важных, по мнению Берии, Гоглидзе и Кобулова, заданий по уничтожению неугодных им людей. И, как это было установлено в ходе судебного разбирательства, они успешно справлялись с такими заданиями. Эти люди добивались признательных показаний от арестованных, которые оговаривали не только себя, но и большое число ни в чём не повинных людей.
Установлено, что первые показания о своей преступной деятельности Кахиани дал в августе 1937 г. Допрашивал Кахиани в тот раз Кримян. В показаниях, как они изложены в протоколе допроса, Кахиани утверждал, что за короткий срок он создал в горах широкую сеть повстанческих групп, которые должны были поднять вооружённое восстание против Советской власти во время вторжения английских войск на территорию СССР. Кроме того, он якобы намеревался совершить террористический акт в отношении Берии.