— Город готов дать каждому воину по золотому дукату и сверх того — десятнику, сотнику, темнику и прочим начальникам — по разумению.
Тимуру стало смешно. Он хихикнул.
— А знаете ли вы, несчастные, численность моего войска?
Горожане отрицательно качнули головами.
— Я привел армию в сто тысяч воинов, — ровным голосом, как о ничего не значащем событии, сказал Тимур.
Лица богатеньких горожан как по команде побледнели. Они даже представить себе не могли, сколь велика армия Тимура. А эмир наслаждался произведенным впечатлением.
Переглянувшись, горожане опустили головы.
Старейшина собрался с силами, сделал шаг вперед.
— Мы не уполномочены говорить от имени города о столь больших деньгах. Позволь нам, о великий эмир, вернуться в город и обсудить твое предложение.
— Хоп, якши! Буду ждать вас до полудня следующего дня. Потом, если не удовлетворюсь ответом, прикажу воинам начать штурм.
Делегация униженно поклонилась и вышла.
Через некоторое время эмир тоже покинул шатер. Ему было прекрасно видно, как горожане шли по дороге к городу, размахивая руками и что-то горячо обсуждая.
«А ведь деньги у них есть! — подумалось эмиру. — Если бы мошна была пуста, отказались бы сразу. Коли спорят — есть о чем. Конечно, выкуп велик, может быть, даже разорителен. Но лучше отдать часть денег, пусть и значительную, чем потерять все: склады, товары, лавки, дома, селения и саму жизнь. Они согласятся на мои условия!»
Он удовлетворенно кивнул головой и прошел в шатер. «Надо пригласить завтра с утра сардаров, пусть посмотрят на представление. Не так часто моим военачальникам представляется такая возможность».
Так он и сделал.
Утром к нему съехались полководцы, уселись, как и велел эмир, — по обе стороны от Тимура, лицом ко входу. Для того чтобы время шло веселей, подали фрукты, свежие лепешки.
Минул час, второй… Сардары начали переглядываться — в чем дело? В походе Тимур не любил праздных сборищ. Но эмир лишь улыбался в усы и говорил о несущественном.
Наконец все прояснилось. Вошел начальник телохранителей.
— Прибыла вчерашняя делегация. Впустить?
Тимур кивнул.
Сардары сразу смекнули, для чего их позвали, приосанились.
Делегация горожан вошла, поклонилась. Тимур едва кивнул.
— Мы желаем тебе и твоим воинам здоровья и процветания! — начал старейшина. — Знатные люди города посоветовались и решили заплатить деньги за спокойствие и жизнь города.
Тимур кивнул удовлетворенно, но тут же сказал:
— Пока это только слова, уважаемый старейшина, сотрясание воздуха.
— Не изволь сомневаться. Прикажи своим воинам пропустить в лагерь наших людей с ценным грузом.
— Дозволяю! — благосклонно кивнул эмир.
Делегация удалилась.
Эмир в сопровождении сардаров вышел из шатра. Поскольку шатер стоял на высоком месте, был хорошо виден город и дорога к нему.
Делегация отошла от лагеря, остановилась. Старшина стал размахивать белым платком, явно подавая знак.
Из Кафы немедленно выступил караван осликов с погонщиками. По бокам ослов висели объемистые корзины, причем явно тяжелые, поскольку караван шел на подъем с очевидным усилием.
Сардары, глядя на приближающихся осликов, отпускали шутки.
Когда караван и делегация встретились на дороге и вошли в лагерь Тимура, сам эмир и сардары проследовали в шатер и заняли свои места.
Делегация деловито вошла и отвесила поклон.
— Великий эмир, куда сгружать деньги?
— Да вот сюда, перед нами! — Тимур явно наслаждался зрелищем.
Погонщики сгружали корзинки со спин ослов и передавали их членам делегации, а уж те заносили груз в шатер, развязывали мешочки, лежавшие в корзинах, и ссыпали деньги на ковер. Падая, монеты блестели, звенели.
— Самая сладкая музыка, которую я слышал, — сказал Омар-шейх.
— И видел, — в тон ему добавил Миран-шах. Потому что золотая кучка быстро росла, увеличиваясь в размерах. Столько золота одновременно мало кто из присутствующих мог лицезреть.
У сардаров алчно сверкали глаза, а на глаза знатных людей наворачивались слезы. Им жалко было расставаться с нажитым. А сардары благодарили в душе Тимура, который, не пролив ни капли крови своих воинов, взял богатую добычу.
Лишь Тимур, слегка смежив веки, упивался своим торжеством.
— Доволен ли ты, о великий эмир? — спросил старейшина. — Мы доставили все по договору.
— Да. Ступайте в город и объявите всем о моей милости.
Делегация низко поклонилась и вышла. Сардары сидели молча, в восхищении глядя на груду золота, тускло мерцающую перед ними.
Только для одного Тимура представление уже закончилось. Он встал с подушек, подошел к груде золота, зачерпнул пригоршню монет, внимательно рассмотрел одну и швырнул ее назад, в кучу.
— Пусть все сочтут и разделят по справедливости, — сказал он, обращаясь к военачальникам.
У сардаров как пелена с глаз спала. Да что они, золота не видели? Тут только золото — пусть и много. Они степенно встали, поблагодарили эмира за зрелище и полученное удовольствие.
— А разве я вас отпустил? — тихо сказал эмир. — Продолжим.
Сардары снова уселись. Им стало стыдно за свою поспешность. Видимо, блеск золота затмил им разум.
Наступила тишина.
— Мы все внимательно слушаем тебя, великий эмир, — нарушил тишину Миран-шах.
— Я хочу поговорить насчет завтрашнего штурма Кафы, — невозмутимо сказал эмир.
— Прости великодушно своих недостойных сардаров, сахибкиран. Разве только что не был заключен договор? Разве эта куча золота — всего лишь мираж в пустыне? — удивился Омар-шейх.
— Когда я заключал честный договор с неверными? Разве я клялся исполнить договор на Коране?
Пристыженные сардары переглянулись. Поистине — коварство Тимура не знало границ.
— Думаю, золото и товары в Кафе еще есть. Нам не отдали все, так почему надо уходить от города и лишить моих гулямов удовольствия напоить кровью свои сабли? Добытый в бою трофей вдвойне ценен.
— Прости, эмир, но тогда зачем было отпускать делегацию? Можно было взять их в заложники.
— Я думал, что ты более мудр, Джехан-хан! Нельзя было этого делать! Знатные горожане, уплатив выкуп, вернулись в город и успокоили жителей. Завтра городская жизнь войдет в привычную колею: станут работать базары, откроются лавки. Купцы достанут из потаенных мест деньги — ведь надо продолжать вести дела. Охрана и вовсе успокоится. Самое время напасть, только сделать это надо хитро.