Понимал ли он? Возможно, даже слишком хорошо.
– Твоего брата тоже считали кем-то худшим? Полукровкой?
Она покачала головой:
– Парни… Мужчины называют мужскую линию. И ты все еще не слушаешь и не понимаешь. Дело в том, что, если судить по глупой гордыне и дерзости – мы не слишком-то отличаемся. Вот только на них невозможно выстроить помост меж нами. Вы считаете иссаров бандой воинственных варваров, мы же вас – очередным народом, который забыл, что на самом деле важно, слепым к правде о мире, дрейфующим, словно лодка из коры по океанским волнам. Войны Богов, перессорившийся пантеон, Нежеланные, правда о Силе, аспектованной и прочей, – это для вас только сказки и легенды для детишек. Выстраивая свою империю, вы перерезали горло всем прочим религиям настолько действенно, что большинство людей, обитающих в Меекхане, считают богов существами далекими и равнодушными, более того, люди этим довольны. Магия, Сила, аспектированная, дикая или хаотическая, – для ваших магов и ученых она лишь неразумная мощь, существующая во вселенной на тех же основаниях, что приливы океана или ураганы с бурями. Мы… – Женщина старалась найти нужные слова. – Мы живем в другой плоскости, иначе смотрим на мир, боги и демоны сущи в нашей жизни с рождения до самой смерти, мы чувствуем их присутствие, их дыхание у себя на затылке. Вы поставили храмы, скрыли в них пантеон и считаете, что остальной мир принадлежит вам. Для меня жизнь и смерть – это одно, для тебя – это две разные вещи. Мы отличаемся, как огонь и вода. И потому даже любовь не может нас соединить. Любовь позволяет на миг позабыть, кто мы такие, но это похотливое и эгоистичное чувство. Всегда требует от тебя платы, деклараций, подтверждений…
Он не выдержал:
– Кинжал, воткнутый в сердце, должен стать таким подтверждением? – С каждым словом гнев его рос, наступило лучшее время, чтобы завершить фарс. – Убийство спящей, безоружной девушки? Уничтожение чужой жизни?!
Женщина склонила голову и быстро произнесла:
– Если бы он взял ее в горы, то отобрал бы ее зрение и счастье. Если бы просто сбежал – ослабил бы племя. Он мог спуститься и встретиться с тобой лицом к лицу… – Ей не пришлось заканчивать эту мысль. – Если ты полагаешь, что тот воин не жалел, что не поступил так, значит, нас разделяет больше, чем мне казалось!
После этого взрыва она сделалась неподвижна на несколько ударов сердца, наконец медленно, словно колеблясь, кивнула.
– Наш разговор ни к чему не приведет, Аэрин-кер-Ноэль. Хочу… я хотела бы тебе кое-что показать. Может, тогда ты хоть немного поймешь.
* * *
Когда она пришла в его спальню, Йатех сидел на постели с лицом, укрытым в ладонях. Услышав шелест завесы, он поднял голову и послал ей слабую улыбку:
– Не так я представлял себе возвращение к своим, Деана.
– Не так я представляла себе твое приветствие, – согласилась она. – И все же я рада, что ты здесь. Что бы ни произошло на севере, хорошо что ты снова рядом.
Улыбка его угасла, и она почувствовала холод, наполняющий вены.
– Прости… я…
– Не о чем говорить, – произнес он с таким спокойствием, что замерло ее сердце. – Зачем ты принесла тальхеры? Будем штурмовать дом той женщины?
Она сумела усмехнуться.
– Я должна проверить, сколь много мой маленький братик позабыл меж меекханцев. Говорят, что их так называемые мастера клинка не знают, что меч держат с той стороны, где у него рукоять.
– Не все, но большинство. – Он поднялся плавным движением и подошел к своим мечам. – Острым оружием? Впрочем, глупый вопрос, мы ведь уже взрослые. Проверим же, сестричка, у кого ты украла эти белые ножны.
Четвертью часа позже они стояли на округлой площадке для тренировок. Место это находилось на отшибе, под скалой, где даже в полдень царила тень. Благодаря этому можно было здесь тренироваться от рассвета до поздних вечерних часов. Деана знала тут каждый кусок скалы, каждый камень. Могла бы обойти ее с завязанными глазами.
Они встали друг напротив друга, на расстоянии каких-то шести шагов. Принялись кружить, еще не вынимая оружия. Впервые с момента встречи она позволила себе искреннюю улыбку. Как ей этого не хватало!
Она смотрела на брата: как движется, как ставит стопы, как его поднятые ладони оглаживают рукояти. Юфир был мечом, напрямую возводящим свой род к грестху, тяжелому двуручному клинку, который чаще всего использовали в битвах с конницей. Легко искривленный клинок и полуторная рукоять делали его идеальным для мечников, предпочитающих молниеносный и нестандартный стиль боя. Мог он одинаково хорошо разрубать стальные шлемы и наносить аккуратные, смертельно точные уколы, перерезающие артерии и перерубающие нервы. Ее тальхеры были короче и легче, а полуторная заточка клинка делала их оружием очень непростым для овладения им. И одновременно ставящим в тупик и непредсказуемым для противника. «Сейчас увидим, сколько ты успел позабыть, братишка», – подумала она.
Прыгнула в его сторону без предупреждения, выхватывая обе сабли. Левой сделала ложный выпад в шею, одновременно нанеся правой быстрый, коварный укол в живот. Последний поединок со своим учителем выиграла она именно таким финтом.
Йатех мягко сошел с линии атаки, проигнорировал фальшивый удар, настоящий парировал в коротком полуобороте. Она не заметила, когда он достал меч. Только один, второй так и продолжал торчать в ножнах. Ох, эти парни с их дерзостью.
И все же ей понадобилось целых пять ударов сердца, чтобы заставить его извлечь второй клинок. Он был хорош, обладал тем инстинктивным, вдохновенным стилем, свойственным прирожденным мастерам. Прежде чем выехать на север, он считался в племени одним из наиболее многообещающих молодых воинов, а годы, проведенные на службе, он посвятил, похоже, тщательным тренировкам. Несколько следующих минут он парировал ее атаки, одну за другой, словно отмахивался от надоедливого ребенка. Она широко усмехнулась, начало было лишь тестом, развлечением, разогревом. Сейчас она ему покажет…
Он перешел в контратаку так быстро, что едва не выбил оружие из ее рук. Ударял попеременно – правой рукой, левой, чтобы внезапно сломать схему и ритм атаки, правая, правая, левая, правая, левая, левая, левая, правая… Все быстрее, все динамичнее. Казалось, что он забыл об уколах, наносил только рубящие удары, широкие и быстрые, от предплечья и запястья, верх, низ, верх, верх, низ, верх, низ, низ… Оружие его было длиннее и тяжелее, он мог атаковать, удерживая относительно безопасную дистанцию. «Ну что ж, – стиснула она зубы, – ему так лишь кажется».
Внезапно она перехватила инициативу, отскочила на миг, чтобы выбить его из ритма, а когда его повело за замахом, сократила дистанцию и засыпала его градом ударов. Он должен был отступить, всякий бы так сделал на его месте, бой на столь короткой дистанции давал рубаке с тальхерами преимущество по умолчанию, разум приказывал разорвать расстояние и использовать длину и тяжесть юфиров.