– Луи! – воскликнул возмущенный Людовик, обращаясь к сыну, но тот лишь потупился. – Ты что, это допустишь?
– Все в руках Господа нашего… – пожал плечами бастард. – Ты отправил меня на верную смерть, но Всевышний не допустил этого. Почему же Он не в силах воздать тебе за грехи?
– Луи не хочет гражданской войны, которая, безусловно, разгорится, если вы начнете упорствовать. Я тоже не хочу, потому что его жена – моя дочь.
– Вы просите слишком многого… – хмуро произнес Людовик.
– Солнце должно быть высоко, но поверьте, тухлый труп на веревке меньше всего вызывает ассоциаций со светилом.
– Вы не сделаете этого… – тихо буркнул король.
– Поручик, – обратился к одному из сопровождающих государь. – Распорядись поставить на Гревской площади помост. И оповести жителей города, что их короля – Людовика XIV проведут голым по всем крупным улицам Парижа. А потом высекут, обольют помоями и привяжут к позорному столбу. Раз уж вы на слово не верите, то я проведу небольшую демонстрацию… Врача! Врача немедленно!
Людовик не смог выдержать живописность тех перспектив, что описал русский царь, а потому попросту потерял сознание. Когда же ему дали нашатырь и король пришел в себя, Петр повторил для пущего эффекта.
– Поручик? Вы еще здесь?
– Нет! – закричал король, подпустив петуха. – Не смейте!
– Погоди, – придержал государь поручика, который дернулся, чтобы уйти. – Его величество хочет нам что-то сказать.
– Я все сделаю, – процедил Людовик. – Дайте только умереть спокойно.
– Вот видите. А вы: не буду, не хочу. И ведь что примечательно, мы даже к пыткам не переходили. Публичным.
Петр действовал хоть и жестоко, но вполне выверенно. Он прекрасно знал, что Людовик XIV всю свою жизнь был склонен к позам и манерности. Так что столь унизительные поступки им ощущались намного сильнее натуральной боли. Вплоть до наложения рук.
– Государь… – тихо поинтересовался Луи-Александр. – Не слишком ли сильно?
– Переживаешь?
– Переживаю. Хоть он и сволочь, но отец.
– Все будет хорошо, – улыбнувшись и хлопнув зятя по плечу, произнес Петр. – Он пойдет на все, лишь бы так не опозориться в глазах своих подданных. Особенно высшей аристократии, которая не упустит шанса над ним поглумиться.
– А они потом против меня не повернутся? После того, как твои войска уйдут?
– После коронации тебя Папой Римским с вручением короны отцом? – усмехнулся Петр. – Нет. Поверь. Подрывать основы монархии им пока невыгодно. Главное, чтобы ты не тянул и решительно проводил реформы, дабы заручиться поддержкой народа и купцов с промышленниками. Если они встанут за тебя, аристократы просто не решатся связываться.
– Ваши бы слова да богу в уши, – произнес, тяжело вздохнув Луи-Александр.
19 ноября 1714 года. Версаль
Петр сидел и молча рассматривал присутствующих.
Война закончилась.
Самая страшная война Европы за последние несколько веков закончилась. Сколько она унесла человеческих жизней? Сложно сказать, однако только по приблизительным оценкам, легшим на сукно рабочего стола Петра, совокупные потери воюющих сторон превысили полмиллиона человек. И это за два года! Это всего в четыре раза меньше, чем гибло ежегодно в ходе Первой мировой войны. Кошмар! Ужас! Жуть! А учитывая, что в начале XVIII века население Европы было в три с лишним раза меньше, чем в начале XX, то сокрушительность потерь выходила весьма и весьма на уровне.
Но главная задача, которую ставил перед собой Петр, поддавшись на провокацию Людовика, оказалась полностью выполнена. Все действительно сильные игроки европейского и мирового уровня были так или иначе разгромлены. Больше не было центров силы, способных стать ядром новой антирусской коалиции. По крайней мере в ближайшее время. А везде, где только можно, на престоле оказались его дети, которые совокупно с Таможенным союзом, раскинувшимся практически на всю Европу, стали гарантом некоторой стабильности и покоя. Хотя бы на какое-то время. А это главное.
Россия, как несложно догадаться, оказалась главной победительницей в этой бойне. А потому государь, не прикидываясь бедным родственником или восторженным юнцом, брал все, что мог открутить и унести. А унести он мог многое…
Просторы Российский империи… Да, да, именно империи. Петр особо настоял на том, чтобы во всех договорах фигурировала подобная формулировка. Так вот, просторы Российской империи оказались чрезвычайны. Настолько, что иногда ему казалось, будто и удержать такое нереально. Однако лучше потом потерять, чем сейчас отказаться.
После долгих дебатов была установлена граница между Российской империей и Саксонским королевством по реке Одер. То есть русские получили герцогство Пруссия и большую часть Польши. В то время как сама Саксония приросла землями бывшего курфюршества Пруссия, что лежали к западу от Одера, а также Померанскими и Мекленбургскими владениями. Всеми. Став, таким образом, самым мощным протестантским германским государством, которое не только было монолитным, но и имело обширный выход к морю.
Но этим приобретения Петра не закончились.
Город Дюнкерк, выжженный его сыном дотла, вместе с небольшой прилегающей областью также отходил в пользу России, как и герцогство Бретань. К слову сказать, Кале вновь был передан англичанам. А Соединенные Провинции прирезали себе от Франции несколько вкусных, жирных кусков, непосредственно граничащих с ними, – во Фландрии и Брабанте.
Гибралтар также официально закреплялся за Россией, подтверждая российско-испанские договора начала года. Как и остров Сицилия.
Но и это еще не все!
Разгром Османской империи привел ее буквально в руины. Резко обострились сепаратистские настроения. Но Россия не только успела отхватить свой кусок, но и подпортить жизнь остальным. Основными приобретениями стали Мраморное и Молдавское герцогства, Эгейское графство, а также несколько баронств, среди которых особенно выделялись Критское, Кипрское и Суэцкое. Петр занимал самые важные и вкусные места. Пояснения, вероятно, требуют только Мраморное герцогство и Эгейское графство. Первое являлось слегка расширенной территорией современного Мраморного региона Турции, прирастив европейские фрагменты по старой границе провинции Фракия. А второе было собрано из плеяды островов, идущих вдоль восточного побережья Эгейского моря.
Но самым неприятным для османов стало не это.
Петр, пересчитывая честно награбленное, не отходя от кассы, решил «дать волю» угнетаемым христианским народам. За что был горячо поддержан практически всей Европой. Поэтому княжество Трансильвания стало независимым королевством, расширившись на юге вплоть до Дуная. То есть включив в себя Валахию. Часть северо-западных владений Великой Порты была передана Венгерской короне, которая находилась в руках австрийских монархов. А из оставшихся европейских владений Петр предложил устроить три царства: Болгарию, Сербию и Грецию. Вполне себе решение. После тяжелой и напряженной борьбы с Османской империей, которая длилась несколько столетий, никто особенно не возражал. Да и как тут возразишь? Результаты битвы под Минском все знали, как и статистику по потерям в целом. Более мощного дипломатического аргумента найти, пожалуй, было просто нельзя.