– Автомобиль начинается с А, так что я буду безумно рад познакомиться с ним. – Он пригнул голову, как игривый щенок, с загадочной улыбкой, словно говоря: «Я знаю кое-что, чего ты не знаешь». – Но, Сентябрь, – промурлыкал он, – тебе не кажется, что сначала мы должны забрать Субботу?

Глава XI
Аэропочта
в которой Сентябрь находит друга в цирке, читает по рукам, ногам и лицам, набрасывается на весьма грамотный обед и выслушивает идеально исполненную историю

От-А-до-Л стремительно пикировал и снова взмывал над пологими склонами Альманаха. Сентябрь крепко прижалась к его спине. Она уже ездила на нем верхом, но тогда он не летал, а ходил на двух ногах, трясучей цыплячьей походкой. Крылья его тогда были скованы, и это было ужасно. А в Волшебном Подземелье она сама летала в облике виверна, обратившись обратно в девочку в самой середине полета. Так что верхом на виверне она летела в первый раз. Смех, слезы и крик вместе подступили к горлу и рвались наружу тоже вместе. Только теперь стало ясно, что виверн создан для полета. Она чувствовала, как его великолепные мускулы изящно перекатываются под кожей, рассекая воздух и подныривая под него, будто они неразлучные друзья.

Далеко внизу летал кто-то еще. Точнее, много кого еще: любовно сложенные из бумаги воздушные гимнасты, акробаты и слоны Постоянного Цирка. Они взмывали, вращались и бешено кружились над шумной ареной. А в самой середине некто с длинными черными волосами, завязанными в узел, с переливающимися татуировками на спине метался между ними и выпрыгивал над ними. Некто синий.

Суббота поступил в цирк.

Сентябрь не могла оторвать глаз от их кружения. Как же она его раньше не заметила? Суббота вылетел с трапеции из-под купола Постоянного Цирка, поймал руки стройной девушки из газетной бумаги, вытянувшись в роскошном свете Альманаха во всю длину своего тела, сверкая татуировками, с волосами, рвущимися из узла в полете. Юноша, сложенный из иллюстраций, схватил его под коленки и швырнул в воздух по высокой дуге. Суббота сложился пополам, коснувшись руками пальцев ног в полете, зависнув в воздухе идеально неподвижно, дольше, чем это вообще возможно. В той точке, где пальцы его рук коснулись пальцев ног, образовался и пролился дождем на арену водоворот морской воды. Марид резко выпрямился, схватился за другую перекладину, которая качнулась в его сторону, и оказался на высокой платформе, приземлившись на одну ногу и держа на носу, точно морской котик, невесть откуда взявшийся черный бриллиант. Он мотнул головой назад, поймал драгоценный камень ртом и выдул из него шар сверкающей морской пены, поднявшийся вверх, как облако дыма. Рабочие сцены внизу, на пустых трибунах, аплодировали большими крепкими руками, сложенными из словарных страниц. Это была всего лишь репетиция, но какая! Марид улыбнулся, и Сентябрь поняла, что никогда не видела на лице своего застенчивого друга такой улыбки. От возбуждения, напряжения и ликования лицо его сияло всеми оттенками бирюзового цвета. Он владел своей силой, и она выплескивалась из него, как морской прилив. Он помахал инспектору манежа, чья внушительная фигура была искусно сложена из ярких почтовых марок. Тот бросил ему цветок пиона, и он поймал этот ярко-оранжевый цветок ловкой синей рукой. На нем были длинные шелковые шаровары цвета червленого серебра с петлями и завитками рукописной вязи, бегущей вокруг ног, а рубашки не было вовсе. Длинные гибкие мышцы без капли жира играли под кожей знакомого синего цвета.

Как же он прекрасен! Суббота всегда был красив, но теперь его красота обрушилась на Сентябрь неожиданно и вся сразу. Лицо ее внезапно вспыхнуло. Если бы она не сидела верхом на виверне, то могла бы и споткнуться. Он здесь, и он прекрасен.

– Ты только посмотри на нашего мальчика, – ликовал Аэл. – Это какой-то новый мир – тут все летают!

Тут и Суббота увидел Сентябрь и потрясенно прикрыл рот рукой. Его бумажные товарищи посмотрели в ту же сторону, что и он. Складки и перегибы на их лицах разгладились, как бы говоря: «Сколько же историй мы слышали об этой девочке, сидя вокруг костра!» И вот уже Суббота изо всех сил машет Сентябрь рукой, Сентябрь кричит его имя, а не в меру компанейский лев, свернутый из памятной записки, разевает розовую пасть и издает рык, просто так, чтобы не пропустить веселье. Однако рев длился недолго. Лев прикусил язык и взвизгнул; струя фиолетового пламени задорно вырвалась из пасти Аэла, опалив кровли крыш, что свисали над ними вниз головой, будто зеленые летучие мыши. Все обитатели Постоянного Цирка внезапно сложились и сиганули вниз, подальше от потока пламени из пасти Аэла и от его извинений, которые изливались таким же бурным потоком. Перламутровая облицовка Альманаха продемонстрировала прекрасную огнеупорность. Несколько меховых и чешуйчатых морд высунулись из окон поглазеть и поулюлюкать, но все в итоге оказались целыми и неопаленными, так же как и девушка из газетной бумаги и юноша из иллюстраций, которые стояли на второй, нижней платформе и хмуро взирали на тех, кто на верху.

Виверн съежился так быстро, что Сентябрь еле удержалась на его спине. Он уменьшился до размеров крупного слона-иноходца. Это произошло уже второй раз за короткий промежуток времени, и в сердце Сентябрь шевельнулась тревога. «Но как же нам его удержать от восторгов и страхов, – лихорадочно думала она. – Особенно теперь, когда мы снова вместе и вот-вот начнутся волнующие события. Никто его не удержит!» У нее совершенно вылетело из головы, как она сама пыталась воздерживаться от переживаний в последние месяцы, практикуясь во взрослых привычках. Однако страх за Аэла держался недолго: обретение Субботы сдуло с нее тревогу, словно песок. Они все вместе столпились на платформе – от того, что они втроем сумели на нее втиснуться, следовало бы забить тревогу, но кому есть дело до уточнения пространственных отношений, когда дорогие и близкие встречаются после разлуки.

– Сентябрь! – вскричал Суббота и вскинул руки, чтобы ее обнять, но остановился в смущении, неуверенно глядя на нее. Сентябрь сама обвила его руками – своего собственного марида, а не его тень, которая много чего делала, не спрашивая разрешения ни до, ни после. Суббота оказался выше, чем ей помнилось, стройный и крепкий, но запах все тот же – бесконечно глубокого моря и темных камней.

– Я так рад, что первым нашел тебя, – шепнул он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Сентябрь, уткнувшись в его плечо. Она отстранилась и посмотрела на него так, будто собиралась насмотреться на всю оставшуюся жизнь одним долгим взглядом.

Но Суббота смешался, потемнев лицом, и потряс головой.

– Теперь уже не важно, – сказал он с осторожным смешком, который должен был прозвучать беспечно. Затем он повернулся к Аэлу, который виновато повесил все еще огромную голову.

– Никто же не пострадал, правда? – робко спросил Аэл. – Скажите мне, что это так! Я ничего не могу с этим поделать, я был так счастлив, увидев вас вместе! Мне казалось, я просто лопну! Я не понимаю, как это драконам удается все время удерживать пламя в пасти.