Book.

– Может быть, я смогу помочь, месье Дюпон? – робко предложил он, когда булочник закончил свою горестную повесть.

И, удивив всех окончательно, Паддингтон поведал про «предсказание» мадам Заза – про то, что его ждёт дальняя дорога и там будет страшный трам-тарарам.

Когда он закончил, месье Дюпон задумчиво потёр подбородок.

– Действительно, странное совпадение, – сказал он. – Я бы даже сказал, экстра-ор-ди-нар-ное!

Похоже, месье Дюпон отнёсся к предложению медвежонка очень серьёзно, и чем дальше, тем заманчивее оно ему казалось.

– Я ещё ни разу не слышал, чтобы в оркестре играл медведь, – сказал он. – Представляете, как все удивятся!

Брауны переглянулись.

– Это очень лестное предложение, – сказал мистер Браун без особой уверенности в голосе. – Но вот благоразумное ли?

– Да что ж это за оркестр, – вскричал месье Дюпон, трагически взмахнув руками, – если в нём нет барабанщика, который идёт сзади и отбивает ритм: бум! бум! бум!

Брауны примолкли. На это им возразить было нечего.

– Как знаете, – пожал плечами мистер Браун. – Ваш оркестр, вам и решать.

– В таком случае, – подвёл черту месье Дюпон, – дело решённое!

Брауны встревоженными взглядами проводили Паддингтона и месье Дюпона, которые, не теряя времени, отправились репетировать. При мысли, что Паддингтон будет играть в деревенском оркестре, у них в голове возникали такие безотрадные картины, что лучше и не говорить.

Однако время шло, Брауны оправились от неожиданности и с нетерпением ждали вечера. Когда наконец стемнело и они устроились на балконе гостиницы в ожидании торжественной минуты, даже мистер Браун сменил гнев на милость и без устали повторял, что зрелище наверняка будет грандиозное.

Они слышали, как вдалеке музыканты настраивают свои инструменты, и время от времени до них доносилось гулкое «бум!» – это Паддингтон пробовал напоследок свой барабан.

– Только бы он ничего не напутал и не испортил всё дело, – волновалась миссис Браун. – Слух-то у него, вообще-то, не очень…

– Ну, если судить по грохоту, который он учинил сегодня в гостинице, волноваться особенно не о чем, – заметила миссис Бёрд, отрываясь от вязания.

Внезапно, после короткой паузы, музыка грянула в полную силу, и вот, под бодрые звуки марша и приветственные крики заждавшихся зрителей, оркестр, возглавляемый месье Дюпоном, вступил на площадь.

Сам месье Дюпон, который отрывистыми взмахами подбрасывал в воздух и ловил на лету свой тамбурмажорский жезл, выглядел очень внушительно, но самое громкое «ура!» прогремело в честь Паддингтона – когда его наконец стало видно из‑за громадного барабана. Новость о том, что юный английский медведь в последний момент предложил оркестру свою помощь и спас парад от провала, быстро облетела всю деревню, и посмотреть на этакую диковинку собралась огромная толпа.

Заслышав аплодисменты, Паддингтон страшно возгордился и в знак благодарности несколько раз помахал лапой, между ударами колотушкой по барабану, а проходя мимо гостиницы, послал специальный привет Браунам.

– Надо сказать, – гордо проговорила миссис Бёрд, когда оркестр скрылся из виду, – что, хотя он и идёт в самом хвосте, играет он лучше, чем все остальные, вместе взятые!

– Я сделал несколько фотографий! – сообщил мистер Браун, опуская фотоаппарат. – Правда, получился только вид сзади…

– Ничего, папа, сейчас будет тебе и вид спереди, – успокоил его Джонатан. – Смотри, они возвращаются!

Мистер Браун поспешно перезарядил фотоаппарат, поскольку музыка и правда опять зазвучала громче. Завершив первую мелодию несколькими особо раскатистыми трелями, оркестр развернулся, заиграл другой марш и двинулся обратно к площади.

– Что-то Паддингтон теперь стучит гораздо тише, – заметила миссис Браун, когда они снова расселись по своим местам. – С колотушкой, что ли, что-нибудь случилось?

– Или, может, у него лапы устали, – предположила Джуди.

– Ой, смотрите! – так и подскочил Джонатан, когда музыканты снова вступили на площадь. – Да его там больше вообще нет!

– Что-что? – переспросил мистер Браун, опуская фотоаппарат. – Вообще нет? Не может быть!

Брауны в тревоге перевесились через балконные перила; месье Дюпон и тот несколько раз недоумённо оглянулся через плечо, прежде чем остановить оркестр на середине площади. Музыка стихла, а медвежонок так и не объявился.

– Странное дело, – проговорил мистер Браун, прикладывая ладонь к уху, – что я до сих пор слышу какой-то стук.

Остальные тоже прислушались. Звук, настороживший мистера Брауна, доносился откуда-то с дальнего конца деревни. Он становился всё слабее и слабее, и всё же, вне всяких сомнений, это был рокот барабана.

– Ну, дела! Да наверняка это Паддингтон! – воскликнула Джуди. – Он, видимо, просто пошёл дальше, когда весь оркестр повернул обратно.

– Тогда надо его поскорее поймать! – встревожился мистер Браун. – А то ещё неизвестно, куда он утопает!

Тут Брауны наконец поняли, что к чему, и не на шутку переполошились. Впрочем, Паддингтон, наверное, и сам не стал бы отрицать, что дело дрянь, если бы только заметил, в чём это самое дело состоит. Но он пока ещё ничего не заметил и продолжал в блаженном неведении лупить колотушкой по барабану.

Вообще-то, день со всеми развлечениями – ярмаркой, гаданием и репетицией оркестра – выдался очень удачный. Однако, если говорить честно, медвежонок был уже по горло сыт музыкой и не стал бы возражать, если бы парад поскорее закончился.

Во-первых, барабан оказался очень уж большим и тяжёлым, а с короткими лапами было не так-то просто поспевать за остальными оркестрантами. Барабан висел у Паддингтона на животе, и во время репетиции удавалось иногда ненадолго поставить его на чемодан, но теперь, на марше, барабан задрался кверху, и за ним ничегошеньки стало не видно. Паддингтон понятия не имел, где он находится, в пальто ему было очень жарко, вдобавок капюшон от толчков налез на уши и он совсем перестал слышать других музыкантов.

Месье Дюпон долго и красноречиво втолковывал Паддингтону, какой важный инструмент большой барабан и что, даже когда весь оркестр ненадолго смолкает, барабан должен продолжать отбивать ритм, иначе все собьются с шага. Однако медвежонок вот уже минут пять кряду не слышал ни одного инструмента, кроме барабана, и ему это начало порядком надоедать.