Мальчуган поманил пальцем. На всякий случай я указал на себя. Он кивнул. Может, не ходить? Но, как говорится, лучше жалеть о сделанном, нежели об упущенном. В одиночку паренёк опасности не представляет. А вдруг рядом дружки? Вот сейчас и узнаем.
Я вышел из diner’а. Мальчишка уставился прямо на меня:
– Это вам, мистер Дейр! – Он протянул стаканчик с кофе.
Меня снова шибануло. Тот самый! Отведав содержимое которого я отключился. Вспомнилась ночь, заправка на окраине Portland’а и… Тина Старски! Она здесь! Но что всё это значит?
Воспользовавшись моим замешательством, молодой посыльный рванул с места, скрывшись в подворотне. Выбитый из колеи, я не успел среагировать. Секунды решили всё. Погнался бы сразу – допросил бы с пристрастием! Либо дал пару долларов за информацию. Теперь же остаётся только гадать, в чём смысл этого послания.
Я снял крышку. Кофе как кофе. Чёрный, словно задница негра (прощай, политкорректность), такой мне и нравится. Только пробовать не буду, увольте. Лучше понюхаю: ничего необычного.
Я аккуратно вылил кофе на газон. Помню, как-то обнаружил рукописные строчки прямо на дне! Но в этот раз меня ждал другой сюрприз: вместе с тёмной жижей на траве оказался… ключ. Я поднял его. Маленький, с биркой, на которой красовалась цифра «27» и логотип местных железных дорог.
Ну, конечно. Стаканчик – это сигнал к действию. Проверь вокзальные камеры хранения! Но почему нельзя было провернуть это самой? Наверное, потому что Тина боится. Да, именно она. А кто ещё мог знать о нашем pit-stop’е на заправке?
Остаётся надеяться, что, осознав свое бедственное положение, Тина решила заручиться поддержкой того, кто сможет ей хоть как-то помочь. Того, кто уже доказал свою преданность делом. Только хочу ли я снова с ней связываться? Ох, не уверен…
И тем не менее есть причина, по которой мне всё же придётся рискнуть. Это более чем солидное предложение Соломона Маслоу. Главная задача сейчас – добыть новую информацию, и проверка камер хранения может сыграть в этом не последнюю роль.
Всё это я прокручивал в голове уже по пути. До вокзала было недалеко. Ну, относительно. Примерно полчаса пешком. Как раз прикину варианты. Мысленно я снова попросил прощения у Джесси. Теперь она имеет моральное право меня убить, если только этого не сделают раньше!
Гадать, что ждёт в камере хранения, смысла нет, проще пойти и выяснить. Не мешает только внимательней смотреть по сторонам. Простейшие шпионские приёмы я впитал с молоком матери: журналист такие вещи знать обязан. А уж детектив тем паче!
Правила нехитрые. Шагаете мимо витрин – восхищайтесь не собой, любимым, а отражением противоположной стороны улицы. Приметили одного и того же человека в разных частях города – насторожитесь. Но главное при этом всё-таки чутьё.
Причём работает оно исключительно в негативную сторону. То есть вряд ли вас вдруг осенит: скорей в кусты, там кошелёк! А вот ощущение опасности может остро проявиться.
И знаете что? Похожее чувство я и испытываю сейчас. Думаю, это слежка. И довольно грамотная. То есть «пасёт» меня не один человек, а несколько. На заранее оговоренных checkpoint’ах шпики меняются. Поехал бы на своей старушке – ничего бы не изменилось. «Вели» бы на автомобилях.
Ну что ж, проверим! На подозрении тип, плетущийся в тридцати футах позади. Резко свернув за угол большого строения, быстрым шагом я проследовал в переулок. Перескочив на другую сторону улицы, побежал дальше, вокруг.
Целью было вернуться к началу дома как можно скорее. Форма не подвела – управился за полминуты. Выглянув из-за угла, заметил «подозреваемого», бегом пересекавшего улицу для того, чтобы свернуть в проулок, в котором я скрылся.
Значит, действительно «пасут». Если эти ребята профессионалы, возможно, за мной наблюдает ещё одна пара глаз. Тогда скрыть свои перемещения мне всё равно не удалось. В общем, высовываться не стоит.
Я развернулся к гостинице. Револьвер лучше снова прихватить с собой…
July 19, 1963, Friday, 11:40 p. m.
Bath, 11 Linden St, Bartolommeo’s House
Что ж, партия в самом разгаре, медлить нельзя. Я решил пойти неожиданно. Если есть хоть один шанс, что убийства отца Бартоломью и Вёрджила Лава связаны, нужно это проверить. Только, в отличие от комнатушки студента, апартаменты священника, конечно, обыскивали.
Но действия полиции в таких случаях всегда прямолинейны: протокол-съёмка, улики-свидетели. Сплошь выполнение инструкций. А я подойду к делу неформально – постараюсь понять, чем жил интендант методистской церкви, что могло стать причиной его гибели.
И ещё, раз за мной следят, значит, я на верном пути. Согласен, лезть на рожон рискованно, но, с другой стороны, игра на опережение – ход, которого от меня ждут меньше всего. Противник уверен, что слежка раскрыта. «Объект» ретировался, стало быть, засядет в гостинице, поджав хвост.
Так вот, не дождётесь! Вечером к пастору, а утром на вокзал. Любой возможностью получить новую информацию следует пользоваться незамедлительно. И взглянуть на жилище убитого священника лишним не будет уж точно.
А ночью проще затеряться. Обожаю это время. Снарядился основательно – стеклорез, фонарь-дубинка, револьвер. И чёрная одежда. Выбирался через крышу. Better be safe than sorry! [13] Под окнами могут дежурить. А «засветиться» второй раз за день я не имею права. Даже если у меня и паранойя, из передряг выносит именно она.
Выход на крышу оказался заперт. На хиленькой двери висел внушительный замок. Только недаром говорят: замки для честных людей! Прицельный удар каблуком чуть выше запирающей дужки, и дверь почтительно раскрылась. Замок остался болтаться на стояке. Тем лучше, проще будет залатать.
Смешанный с запахом гудрона свежий ветерок обдал на крыше. Близкое соседство с водой располагает к сквознякам. Темнота. Свет сочится от фонаря на противоположной стороне улицы. Его хватает, чтобы приметить пожарную лестницу с торца отеля. Подобравшись к ней, прислушался – вроде тихо.
Спустившись, сразу скрылся за мусорными баками. Так, на всякий случай. Но, кроме завываний ветра, звуков не доносилось. Немного успокоился. Обойдя гостиницу, перебрался на параллельную улицу. Кажется, всё в порядке.
С учётом активной миссионерской деятельности интенданта методистской церкви место жительства последнего и так притягивало достаточно народу, а уж после гибели хозяина его скромный домик на Linden St сразу превратился в паломнический центр всего верующего населения города. Всем хотелось проводить в последний путь истинно праведного человека.
Только был ли пастор таким уж праведным? Признаюсь, моё отношение к религии всегда было неоднозначным. До определённого возраста религиозные вопросы я сознательно игнорировал. Да, в детстве мы посещали с мамой воскресные службы, но не более того. Исповедовался последний раз я вообще в младенчестве.