По прибытии на место — а случилось это вчера в обед, — Арабеска была незамедлительно взята под стражу и посажена в одну из палаток. «Светочи» отслеживали сигналы её имплантов, так что просто взять и сбежать она не могла. Да и, по её признанию, пока питерке было не до бегства. Она ещё не придумала, как принудить Центр отпустить на волю Жорика. Над этим вопросом Динара и принялась размышлять, отлеживаясь и восстанавливая истраченные на дорогу силы.
Всякий раз, когда невольницу выводили из палатки по нужде или размять ноги, она методично оценивала обстановку. Распаковавшие оборудование учёные копошились с ним возле аномалии, военные обустроили по периметру несколько огневых точек, наверняка не забыв разместить на подступах к лагерю датчики движения и прочие сигнальные средства. Поговаривали о возможном снегопаде, но вчера он так и не разразился. Также стали чаще говорить о том, что Динара подслушала краем уха ещё в пути: «Лототрон» будет снят, приведён в транспортабельное состояние и доставлен обратно в Центр. «Толстолобики» были убеждены, что им удастся осуществить эту операцию, так как сделанные ими замеры являлись в целом благоприятными.
Экспедиция шла к цели пешком, потому что оборудование для поиска ловушек типа «Лототрона» было очень чувствительным и капризным. Запеленговать его отражённый сигнал удалось бы лишь у тамбура. После чего приходилось неусыпно держать сканеры настроенными на этот узконаправленный, то и дело меняющий своё направление из-за аномальных помех импульс, дабы ненароком его не потерять. При неторопливом, осторожном движении это было в принципе несложно. А вот при езде, к примеру, на снегоходах первый же сбой радара грозил возвращением к тамбуру для перезагрузки сканеров и перенастройки пеленга… Так вроде бы «толстолобики» объяснили Динаре, почему в прокладываемом ею курсе должно быть как можно меньше отклонений.
Обратный путь не требовал от экспедиции такого щепетильного планирования. И к тамбуру её, скорее всего, доставил бы вертолёт, вызванный с Пашинской армейской базы. Это наводило Арабеску на нехорошие предчувствия. Услуги следопыта «светочам» больше не требовались, и ради соблюдения конспирации они могли в любую минуту пустить питерку в расход. Почему до сих пор не пустили? Да кто их разберёт! Вероятно, держали в качестве страховки на случай, если вдруг возникнет накладка с вертолётом. Или, что также не исключалось, готовились провести над ней какой-нибудь научный эксперимент. От живодёров Центра можно ожидать чего угодно. Что, к примеру, им стоит взять и заставить пленницу ловить голыми руками крутящиеся аномальные огни, ради которых весь этот учёный сброд сюда пожаловал?…
Догадка Динары насчёт своей участи была недалека от истины. Но вот о нашем возможном побеге у соратницы не возникло даже мимолётной мысли. Ей, как и Жорику, тоже никто ничего не сообщал о моей судьбе. И до сего момента Арабеска не сомневалась в том, что меня давно пустили под нож во благо и процветание Её Величества Науки. Однако, как оказалось, алчность её жрецов была всё же не беспредельной. И они, к своей чести, думали не о сиюминутной выгоде, а о связанных с моим феноменом перспективах на будущее. За что сейчас и страдали, заставляя своего гончего пса Грободела гоняться за мной по Зоне с пеной у рта.
Подкупленный узницей (чем именно подкупленный, мы, как истинные джентльмены, не спрашивали, а она предпочла об этом умолчать) вертухай не имел допуск в тот отдел Центра, где меня содержали. И, кроме обеспечения её переписки с Дюймовым, снабжал Арабеску также информацией с воли. А там по поводу исчезновения Алмазного Мангуста ходило немало слухов. Самых разнообразных: от практически угадывающих истинное положение моих дел до фантастически бредовых, повторять которые у меня нет ни малейшего желания. Динара, в свою очередь, помогла мне исполнить клятву, данную мной Ипату, но сегодня для меня невыполнимую. Через своего посредника питерка передала на Обочину информацию о спасшем Цитадель герое-узловике, что сокрушил исполина Жнеца неподалеку от её стен. Так что сегодня в Зоне и в Ордене Священного Узла уже знали о подвиге моего лучшего врага Ипата, и ему грех было упрекать меня с того света в том, что я не держу своё слово.
Разумеется, Динара не могла не навести справки и о судьбе спасённого нами Мерлина. О том, что он всё-таки выжил, я краем уха слышал ещё в «Светоче». Но поскольку подслушивать разговоры лаборантов и вертухаев мне доводилось лишь урывками и нечасто, а на прямые мои вопросы они не отвечали, то иными подробностями насчёт Пожарского я не располагал. Так что проведать о последних месяцах его жизни я смог лишь от пронырливой питерки, даже в заточении не страдавшей от информационного голода.
Во избежание негодования общественности чистильщики, вытащившие Мерлина из утробы Жнеца, предпочли закрыть глаза на правонарушения знаменитого на весь мир сталкера. Не предъявив ему никаких обвинений, военные просто переправили его и прочих выживших членов его команды за Барьер, где перепоручили заботу об их здоровье гражданским властям. А те, разумеется, не преминули наварить себе на этом дополнительный политический капитал, превратив исцеление народного любимца в душещипательное телешоу. Ладно, хоть за всем этим трагифарсом Семёна и впрямь не забывали лечить, подписав под это дело не шоуменов, а настоящих светил мировой медицины.
Миллионы телезрителей по всему миру рыдали, когда выяснилось, что Пожарскому придётся ампутировать обе ноги выше колен. Но ничего не поделать. Такова была плата, которую Мерлин отдал своему непримиримому врагу — Пятизонью — за то, что оно в итоге его пощадило. Сделанные для калеки кибернетические протезы могли по праву считаться одними из лучших в мире, но ходить в рейды по Пятизонью Семёну отныне было заказано. По крайней мере риск, на какой он всегда пускался, снимая свои телерепортажи, для утратившего былую расторопность Мерлина теперь вырос многократно.
Командир десанта, который высадился на Жнеца сразу после того, как тот был подвергнут бомбардировке, полковник Саврасов также буквально в один день прославился на весь мир. Ещё бы, ведь, согласно официальной версии событий, это он отыскал пропавшего Мерлина и его сподвижников. И освободил их из ловушки тогда, когда в Зоне по ним уже готовились справлять панихиду.
Полковник Саврасов стал бы вдвойне легендарным, проведай человечество всю подноготную о его бессмертном подвиге. Однако заявлять во всеуслышание о том, что кроме спасения Пожарского Саврасов заодно арестовал Алмазного Мангуста, полковнику и его бойцам не позволили. Чем им при этом пригрозили, история умалчивает, но пригрозили хорошо, это факт. Даже спустя три месяца, миновавших с этого достославного дня, правда сия всё ещё не всплыла на поверхность.
Молчал и Мерлин. Молчал, скрывая истину, как он мне тогда, в утробе Жнеца, и пообещал. Я не сомневался, что, как только Семён мало-мальски восстановил силы, он предупредил моих скрывающихся на Мадейре жену и дочь, что я на самом деле жив, а все просачивающиеся за Барьер слухи о моей гибели изрядно преувеличены. Возможно, Пожарский даже пытался каким-то образом помочь мне выпутаться из неприятности, в какую мы вляпались после его спасения. Хотя в этом я всё же до конца не уверен. Превратившемуся в инвалида Мерлину со своими проблемами как-нибудь бы разобраться, а уже потом беспокоиться о моей судьбе.