— Дайте ей воды и вызовите врача, — приказала следователь, собирая свои вещи.
Сев в машину, Петелина долго размышляла, прежде чем тронуться. Теплый воздух согревал салон, щетки меланхолично смахивали дождевые капли. Дома Елену ждала дочь, но работа не отпускала. Расследование как тяжелый шар, который толкаешь по жидкому бетону. Вначале шар маленький, но с каждым движением все тяжелеет и тяжелеет. Елена ощутила момент, когда нарастающий ком расследования оказался на вершине. Он может сорваться и покатиться назад, вдребезги разбивая собранные доказательства. Но если предпринять последнее усилие, расследование перевалит через вершину Истины и аккуратно скатится по Судебной аллее.
Елена приняла решение. Она вбила в навигатор адрес из уголовного дела и поехала, повинуясь подсказкам электронного помощника.
Было уже поздно, когда она остановилась у большого нового дома. Найдя нужный подъезд, следователь позвонила по домофону в квартиру убийцы.
— Не страшно? — спросил он, впуская ее к себе в квартиру.
Елена сама не знала, правильно ли она поступает, придя сюда без поддержки оперативников. Но вызывать Валеева после его хлесткого «ты холодная» ей мешала гордость.
Петелина прошла в комнату с зашторенными окнами и приглушенным светом. Гостью сопровождали мягкие шаги хозяина. Он шел за ней по пятам, и неприятное чувство — ощущение собственной уязвимости — щекотало ей спину. Елена развернулась, машинально закрылась сумочкой, выдержала колючий взгляд из-под очков в тяжелой оправе.
— Я не боюсь преступников. Это они меня боятся.
Красин вскинул брови и расхохотался.
— О, господи! О чем вы? Я говорю о вашей репутации! Женщина в поздний час приходит к одинокому мужчине…
— Инна Мальцева здесь бывала? — Елена бросила взгляд на просторный диван, заваленный подушками.
— Вы себя выдали, — прервал смех психиатр и зашипел, подавшись вперед: — Вы боитесь! В вас сидит страх. Даже после работы вы думаете о преступниках, потому что уверены: они вспоминают вас.
— А вы меня вспоминали?
— Я? — Красин отпрянул, словно натолкнулся на стену, и засуетился. — Присаживайтесь. Ходите выпить? Что предпочитаете? Да не стойте, ей-богу, это неприлично.
— А соблазнять пациентку прилично? — Елена взяла на вооружение тактику психиатра постоянно провоцировать собеседника.
— Садитесь!
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Какую пациентку? Я не интересуюсь женщинами! — вырвалось у Красина.
— Вы гей, Аркадий Борисович? — улыбнулась Елена.
— Моя личная жизнь касается только меня. Зачем вы пришли?
— Инна Мальцева во всем призналась. Это вы подговорили ее убить Дроздову, а сами в это время рассчитывали лишить жизни ее мужа. Но обознались.
— Это она вам сказала? Мальцева? — Психиатр фальшиво расхохотался. — Бред. Бред психически ненормальной! Приобщите ее показания к делу. Пусть и суд посмеется.
— Возможно, Инна нездорова. Но она говорит правду!
— Ее мир — бредовые галлюцинации. Мальцева живет в фантазиях. А вы… Вы просто ей сочувствуете. Не ожидал. О вас говорят…
— Вы расспрашивали обо мне? Значит, опасались. Что вас тревожит, если вы ни при чем?
— Молва. Слухи вредят моей репутации.
— Зачем вы подсунули Мальцевой фотографию девочки?
— Я не знаю, откуда она ее взяла!
— Понимаете, так называемые фантазии Инны строги и последовательны. Может, это вовсе не фантазии? Она не меняет своих показаний, а лишь дополняет их. Разве так ведут себя шизофреники?
— Шизофреники… Что вы о них знаете? Мир на десять процентов состоит из душевнобольных. — Красин открыл стеклянный шкаф, щедро налил в стакан виски. — Не хотите выпить? А я выпью. Я мог бы, Елена Павловна, прочитать вам лекцию о поведении шизофреников, проиллюстрировав ее примерами из практики. Но не стану этого делать. Вы оскорбили меня. Что за подозрения? Со слов шизофренички!
— Раньше вы относились к Мальцевой нежнее.
— Не хочу даже слышать о ней! Все! Она больше не моя пациентка!
— Зато вы, кажется, мой клиент.
— Что за гнусные намеки?!
— Вы правы в одном, Красин: я не строю доказательств исключительно на словах. Существуют улики.
— Какие? — Психиатр обернулся к Елене, расплескав виски.
Улики были зыбкими, их почти не было, но реакция врача убедила Петелину в том, что она копает в правильном направлении. Осталось проверить его неосторожное признание.
Елена позволила себе расслабиться, многообещающе улыбнулась и дотронулась до плеча Красина.
— Не знаю, что на меня нашло. Нервы, наверное. Возможно, я тоже отношусь к десяти процентам душевнобольных.
— Нервы — дело поправимое, — хмуро произнес Красин.
— Поможете? — Елена ласково заглянула ему в глаза. — Я шла к вам как женщина к мужчине. Вы свободны, я тоже. И честное слово, иногда я испытываю такое желание, что теряю стыд…
Она обхватила Красина за шею и прильнула к его губам. Врач отпрянул от нее. Стакан с толстым дном упал на пол. Елена прочла в глазах психиатра отвращение. Еще одна деталь в картине запутанного расследования заполнила пустующее место.
— Я тебе не нравлюсь? — наивно прощебетала она.
— Не надо. Не надо этого, — сморщился Аркадий Борисович. — Вы симпатичны. Но…
— Так в чем же дело? Выключи свет и иди ко мне. — Елена дотронулась до Красина, но тот вырвал руку. — Значит, вы все-таки гей.
Красин подобрал не разбившийся стакан, оценил его вид и налил виски в новый. Врач жадно отхлебнул и признался:
— По крайней мере, теперь вы знаете, что я не мог соблазнить Мальцеву. И эти бредни о совместной жизни…
— Я так и думала, — успокоила его Елена. — Простите за дешевый спектакль. Вообще-то я не за этим приехала. Последний вопрос, Аркадий Борисович.
— Никаких вопросов! Я хочу побыть один.
— Вам выписать повестку?
— Ну, что там у вас? — поморщился Красин.
Елена прошлась по комнате, рассматривая обстановку.
— В начале года вы взяли большой кредит под залог этой квартиры. Однако ваш банковский счет не пополнился, и о крупных покупках ничего не известно. Зачем вам понадобился срочный кредит?
— Вы и об это знаете?
— Работа такая.
— У меня прорвало батарею…
— Затопили соседа?
— Затопил. А у него акварели Бенуа на стенах висели. Вода горячая и… В общем, попал я на деньги с этим соседом. Он так на меня наехал! А я все средства на эту квартиру угрохал. Дом бизнес-класса, квадратный метр стоит дорого. А эти чертовы акварели оказались еще дороже! Они стоят почти как моя квартира!