С этими словами он повернулся и зашагал к дому.
Я взглянул на гараж. Он находился на краю лужайки, всего в двадцати шагах от меня. Но я не был уверен, что сумею добраться до него и подняться по лестнице.
Если я отпущу дерево, не унесёт ли меня ветром неведомо куда?
Я дрожал всем телом. Выбора не было. Я должен попробовать. Это моя единственная надежда.
Последняя надежда…
Усилием воли я оторвал руки от гладкого ствола, но, не удержавшись, вынужден был опуститься на колени. Попробовал ползти, но не смог. Сделав глубокий вдох, я с неимоверным трудом заставил себя подняться, но очередной порыв ветра вновь опрокинул меня в траву.
Когда ветер утих, я опять встал и, стиснув зубы, сделал шаг вперёд. Потом ещё один.
Казалось, ветер играет со мной, нарочно отгоняя от гаража. Но я должен до него добраться во что бы то ни стало.
Мне с трудом удалось удержать равновесие. Я склонил голову и двинулся наперекор ветру.
«Я корабельный якорь, — уговаривал я себя. — Я слон».
Но увещевания действовали плохо. Моё слабое, неправдоподобно лёгкое тело казалось чужим, оно всё хуже мне повиновалось.
Не помню, как я оказался у цели. До гаража оставалось всего несколько шагов, когда резкий порыв ветра оторвал меня от земли, понёс прочь от гаража. Через несколько секунд я приземлился на траву в исходном месте. Из горла вырвался крик отчаяния.
«Я не сдамся, — твердил я себе. — Я должен добраться до тоннеля, чего бы мне это ни стоило. Я дойду».
Наклонившись вперёд, пригнул голову, опустил плечи и снова двинулся вперёд. Шаг. Ещё один. Потом ещё…
Я задыхался, в груди жгло огнём. Но я всё же добрался до гаража и вошёл в него. Внутри было темно и прохладно.
Я попытался взять себя в руки. Прежде всего следовало унять дрожь. Я кинул взгляд на лестницу, едва заметную в полутьме. Эта лестница должна была привести меня к тоннелю мжду мирами.
И вдруг…
— Не–е–е! — Из моего горла вырвался крик боли и отчаяния. — Не–е–ет!
В этот момент я отчётливо осознал, что этот путь никуда не ведёт.
Мой двойник снова солгал.
Он солгал. Комната над гаражом не могла быть проходом, потому что я в неё не заходил!
Я не мог переместиться из одного мира в другой именно оттуда, поскольку в тот злополучный вечер не был там.
— Поднимайся, Росс! — раздался голос у меня за спиной.
Я обернулся и увидел своего двойника. Выражение его лица было недовольным, даже сердитым. Он грубо и бесцеремонно толкнул меня к лестнице.
— Поднимайся, — повторил он. — Я не хочу, чтобы кто–нибудь услышал твои предсмертные вопли.
— Н-нет, п-пожалуйста, — взмолился я срывающимся, слабым голосом.
Но он снова толкнул меня.
— Всё кончится через несколько минут, — мой двойник зло ухмыльнулся.
Нетвёрдым шагом я двинулся вперёд. Мой мучитель следовал за мной, отрезая путь к отступлению.
С каждым шагом силы мои слабели. Всё моё тело пронизывала боль. Мне хотелось свернуться в маленький клубочек и исчезнуть.
Но я подавил в себе это безвольное желание: я не имел права прекращать сопротивление, не мог позволить ему восторжествовать.
Это было неправильно. Несправедливо.
— А–а–а! — накинулся я на него с яростным криком.
Мой двойник опешил от неожиданности. Схватив за плечи, я из последних сил вцепился в него.
— Отвяжись! Отстань! — выкрикивал он, пытаясь освободиться из моих рук.
Но я не ослаблял хватку, несмотря на то что чувствовал себя необычайно лёгким, почти невесомым, как воздушный шарик.
Пятясь, мой двойник спустился с лестницы. Оказавшись на лужайке, он схватил меня за руки и крепко сжал их.
— Отцепись от меня, клещ!
— Нет! — прошептал я. — Я от тебя не отстану! Я хочу домой!
Мы упали на траву. Я задыхался. Было ясно, что минуты моей жизни сочтены.
И тут мы оказались на краю плавательного бассейна.
Мой взгляд упал на гостеприимно отливавшую голубизной воду, на зеркальной поверхности которой запечатлелись наши отражения. Я отчётливо увидел искажённое злобой лицо своего противника.
В тот момент, когда мы встретились впервые, лицо моего двойника выглядело точно так же.
— Проваливай, — крикнул мальчишка. — Исчезни навсегда, Росс!
У меня больше не было сил. Мой двойник с лёгкостью сбросил со своих плеч мои руки и толкнул меня прямо в бассейн. Но в последний момент я изловчился и, ухватив его за рукав, потащил за собой.
Мы с головой погрузились в прохладную воду. Глубже… ещё глубже…
Пронизанная миллионами отблесков раздробившихся солнечных лучей вода сверкала всеми цветами радуги и казалась совершенно нереальной.
Мы смотрели друг на друга — лицом к лицу, как в тот вечер… Как две одинаковые рыбы на дне аквариума, наполненного чистой, прозрачной водой.
Но на этот раз мои губы сложились для того, чтобы произнести одно–единственное слово: «Убирайся!»
И как только я произнёс его, вода начала темнеть. Как будто кто–то накрыл бассейн тёмным брезентом.
Словно растворившись в потемневшей воде, мой двойник исчез.
Меня окружал непроглядный мрак. Я плыл в полной темноте. Всё моё тело пульсировало, будто через него пропускали электрический ток.
Меня охватила паника. Грудь раскалывалась от непомерного давления.
Всё кончено. Я потерпел неудачу. Вся моя жизнь пошла насмарку, и сейчас я исчезну в этой непроглядной тьме.
Исчезну навсегда.
Я задыхался.
Со всех сторон меня окружала темнота…
Открыв глаза, я почувствовал, как по моему лицу стекает вода.
Где я нахожусь? Неужели всё ещё под водой?
Кругом хоть глаз коли.
Я закашлялся, протёр глаза и вдруг… увидел перед собой Синди и Шарму. На их лицах запечатлелась тревога. По бледным щёкам Шармы стекали слёзы.
— Ой! Он открыл глаза!
От этого крика у меня зазвенело в ушах. Показалось, что откуда–то издалека донёсся голос Макса.
Надо мной склонилась Синди.
— Кажется, ты в порядке, Росс, — сказала она.
— Вернее, будешь в порядке, — уточнила Шарма.