* * *
Отвечает. Отвечает так дико, так страстно, так умело. Умело, б****! И второй волной злости схватить ее за волосы, оттягивая назад голову, наказывая, впиваясь в шею поцелуем-укусом. Потому что хочу чувствовать ее кровь на языке. Так же, как ощущаю упругую грудь в ладони, безжалостно сминая ее, оттянув вниз декольте платья и играя с твердым камушком соска. Оторваться на секунду, чтобы впитать в себя ее затуманенный взгляд и опухшие, искусанные губы, позволяя цепляться за мои плечи. Дьявол, разрываясь от удовольствия, когда она царапает их ногтями, когда впивается пальцами в ткань рубашки.
Склониться к вершинке груди, прикусывая, чувствуя, как мгновенно окаменел член в брюках, отзываясь на ее громкий стон. Как словно прострелило по позвоночнику волной дикой похоти. Потребности ворваться в нее прямо здесь, заставить кричать мое имя, признавая, что принадлежит мне.
И запах ее возбуждения… черт возьми… Я перетрахал тысячи… сотни тысяч женщин, но ни от одной не срывало планки так, как с ней. Извивается, словно красивая бабочка на оконном стекле, а я сатанею от каждого движения, от каждого ее полустона, полувздоха. И бешеное, нездоровое желание оторвать ей крылья и смотреть, как крошатся они под пальцами.
Закинуть на свое бедро стройную ногу и провести пальцами по мокрой ткани ее белья.
Такое поймет только мужчина. Настоящая мужская победа на ощупь обязательно мокрая. Когда твоя женщина хочет тебя… И словно обухом по голове. Не женщина. Не моя женщина. Мой Нихил. Моя собственность. Проект.
Проект, в который вложено слишком много, с которым связаны все мои надежды… И молнией в сознание, что она стоит того. Будь я проклят, одна ночь с ней стоит долгих лет испытаний. Хотя бы потому, что нельзя, мать ее! Потому что запрет — самое большое искушение. Слишком сладкое, чтобы противостоять.
Но молния исчезает с первыми проблесками в сознании, и я, стиснув зубы до скрежета, резко отпускаю ее, глядя, как она сползает вниз по стене. К моим ногам. Туда, где ей и место.
* * *
Я хотела его слишком долго, слишком безумно и безнадежно. Хотела всего, что он мог бы отобрать у меня. Отдавать ему безгранично много. Я хотела невозможного, хотела вырвать, выгрызть с яростью возбужденного, голодного животного, доведенного до отчаяния в ненормальной жажде, когда измученное оно само бросается в лапы охотнику. Все, что угодно, от него, все, что он мне позволит получить. Никаких иллюзий, я представляла его именно таким в страсти… Вот так властно, дико, жестоко, и боль в волосах, смятых безжалостными пальцами, и укус в шею нетерпеливый, алчный с рычанием. Так хищник набрасывается на добычу и, раздирая ее на куски, рычит от удовольствия, и его удовольствие впивается раскаленными иглами в сознание. Хочу глубже, хочу насквозь, стежками похоти. Резонансом по всему телу, лихорадкой, ознобом. Даже зубы стучат от нетерпения, от сумасшествия. Там, где он прикасается, обгорает кожа, дымится, плавится, стекает каплями испарины по груди, по животу, между бедер. Нейл терзает сосок пальцами, губами, прикусывая, а я вскрикиваю от остроты наслаждения, цепляясь за его плечи, чувствуя под ладонями металл его напряжения, срываясь на жалобный, безумный стон изнеможения, извиваясь, закатывая глаза, оплетая его бедро ногой, чувствуя скольжение требовательных пальцев по шелку трусиков, липнущих к пульсирующей плоти. Невольно тереться об его руку в первобытной жажде проникновения. Нет стыда, мне хочется раскрыться для него насколько это возможно, бессовестно подставляя зудящие соски под горячие, влажные губы. Мне нужно большего… намного большего. Хочу боли от его объятий, хочу знать, что это такое: быть под ним и смотреть на его лицо, когда он возьмет меня, хочу синяков, отметин, ссадин и следов от клыков, чтобы завтра быть уверенной, что это не сон и не фантазии.
И вдруг все прекратилось, от слабости подогнулись колени, сползла на пол к носкам его сапог. Дрожащая, пьяная, готовая зарыдать от разочарования. Подняла голову и увидела, как яростно сжаты его челюсти, как сверкают глаза и трепещут ноздри, как он дышит со свистом, сквозь стиснутые зубы, как быстро вздымается и опадает грудная клетка и дергается кадык. И я физически ощущаю его возбуждение. Оно дрожит в воздухе, раскалив его до предела, сжигая кислород.
Ударом в солнечное сплетение осознание — брезгует. Хочет… но не возьмет, потому что я ничтожество и замарать об меня руки недостойно верховного Деуса. Слезы застряли в горле и сорвались хриплым криком.
— Жаль, что я принадлежу вам… Вас жаль. Не меня, — проглотила ком в пересохшем горле и, пошатываясь, поднялась с пола, — нет ничего невозможного для Деуса? — усмехнулась болезненными губами и с вызовом посмотрела в горящие глаза. — Оказывается, есть.
* * *
Сучка… Маленькая сучка! Нагло дразнит. Дрожащая. Еле стоит, держась за стену… В глазах разочарование, смешанное с обидой. И злость. Очень вкусный коктейль. Острый настолько, что, кажется, может порезать язык, которым хочется слизывать мелкие бусинки испарины на ее коже.
Растрепанная, тяжело дышит, с нарочитой усмешкой на губах. Лихорадочный румянец, окрасивший щеки и спустившийся по шее вниз. Взгляд выцепил следы моих укусов на нежной коже, и странное удовольствие дрожью по телу. Видеть МОИ отметины на ней. Бешеное удовольствие инъекцией триумфа в кровь, со скоростью пятьсот километров в час. Впервые, мать вашу, за тысячелетие! И только потому, что женщина, простая смертная, носит мои знаки на себе. И это не сухие НМ13… Это не чип, введенный под кожу. Это ее стоны в виде синяков на бедрах, это мое рычание следами клыков на ее теле…
Это желание плюнуть на все и опрокинуть ее к чертям собачьим на пол и ворваться в нее. По-настоящему. Утолить жажду, которая охватила всю сущность. Жажду ее крови, жажду горячего тела подо мной, жажду ее страстных стонов. Б****, теперь я знал, какие они сладкие, пьянящие на вкус! Жажду эмоций. Ее. Чистых. Эмоций.
И в висках пульсацией: Мортифер, кажется, ты приобрел свою персональную слабость.
Засмеялся в ответ на ее реплику.
— Нет, смертная, для Деуса нет ничего невозможного. Если он действительно чего-то хочет, он это получает.
И острой стрелой в голове: ложь. Ты бы многое отдал за возможность трахнуть эту девочку.
* * *
— Нет… не получает. В отличие от жалкого Нихила, который захотел взять и взял бы, несмотря на угрозу смерти, готов был заплатить любую цену… Но для Деусов она, наверное, слишком высокая. Деусу не по карману.
Мне не было страшно. Я дошла до той степени отчаяния, когда ничего не пугает. Я злила его и провоцировала. Понимала, что убьет или измучает зверскими пытками. Но что мне терять? Жизнь? У меня ее и так нет. Я могу погибнуть в любую минуту ради его проекта. И он прекрасно об этом знает. Так какая разница: сегодня, или через неделю, или через год?.. Разница одна — если он убьет меня сегодня, то я победила. Да, по-идиотски, безрассудно, глупо, но победила. Проекта не будет. Или будет, но уже не со мной и не так скоро.
Темнота. Абсолютная. Исчезло все. Только она. Ярость. Неистовая. Тяжелая. Я чувствую, как ее щупальца оплетают все тело, лишая мыслей, лишая любых чувств. Только желание наказать за дерзость. Разодрать на части.