Дождавшись, когда катающийся кругами Огнебой поравняется со мной, я шарахнул ему в бок картечью. Но прежде чем отбросить отслужившую свое «Мегеру», выдрал из нее аккумуляторную батарею.
Выстрел пробил резервуар биомеха примерно посередине. Пробил насквозь и броню, и резервуарную стенку, но я все равно испугался: а вдруг боезапас поджигателя на исходе и проделанная мной дыра окажется выше уровня налитой в цистерну смеси?.. Впрочем, когда она черной, словно гудрон, струей хлынула из пробоины, панические мысли испарились бесследно. Все пока идет как надо. И теперь самое время отметить мой удачный выстрел ослепительным фейерверком…
Позади меня раздался душераздирающий скрежет, и в следующий миг что-то похожее на кувалду – такое же тупое и увесистое – двинуло мне промеж лопаток. Да так двинуло, что я не устоял на ногах и, сорвавшись со спины Сварщика, полетел вниз с высоты в десяток метров (когда комбайн стоял на выпрямленных опорах, его высота была в полтора раза выше той, которую я преодолел при восхождении на него).
Уже в полете я смекнул, что стал жертвой тех самых спутавшихся манипуляторов. Все-таки они сумели расцепиться и дотянулись до меня в самый неподходящий момент. Какая досада! Опять этот коварный пируэт Фортуны, решившей, видимо, что я недостаточно насмотрелся сегодня на ее постылую задницу!
Разбиться, упав с такой высоты, Алмазный Мангуст мог лишь в случае, если бы приземлился головой вниз и свернул себе шею. Допускать подобную оплошность – простительную для обычного человека, но обидную для меня, – я не собирался. Сгруппировавшись, я шустро перекувыркнулся в полете и коснулся дна впадины подошвами кроссовок, а не затылком. После чего сделал амортизирующий перекат через плечо и, вновь очутившись на ногах, экстренно оценил свое положение.
Изливая на землю горючую смесь, подстреленный Огнебой еще не заметил, что я стал уязвим, и продолжал двигаться по накатанной им вокруг Сварщика колее. Неповоротливый громила также пока не сориентировался в изменившейся ситуации. Он яростно громыхал манипуляторами, очевидно полагая, что я продолжаю бегать у него по спине. Я пропустил удар, но еще имел в запасе три-четыре секунды форы, по истечении которой меня уже не спасет ни быстрый бег, ни моя хваленая сноровка. Использовать выданную мне Костлявой отсрочку следовало с умом…
…Ну, или хотя бы так, как я ее использовал – с отчаянным безрассудством. В котором, однако, толика здравого смысла все же присутствовала. Ведь тот факт, что я в итоге выжил, убедительно об этом говорит.
Извлеченная из «Мегеры» батарея не выпала при падении и оставалась у меня в руке. Не дожидаясь, когда враги ринутся в атаку, я сковырнул с контактов аккумулятора предохранительный кожух и швырнул этот импровизированный детонатор прямо в разлитую передо мной смесь. Она жирной черной полосой тянулась следом за Огнебоем, по моей милости изливающим наземь свой жидкий боезапас. Я планировал поджечь его, швырнув батарею сверху, но теперь пришлось делать это отсюда. Далеко не самая удачная позиция для диверсии, но куда деваться?
Электропроводность горючего состава, воспламеняющегося от электричества, была отменная. Короткое замыкание аккумулятора зажгло смесь, и вспыхнувшее над ней яркое пламя тут же помчалось вдогонку за «пожарником». А я, развернувшись, кинулся в противоположную сторону. К единственному ближайшему укрытию – опоре Сварщика.
Обрати он внимание на то, как я вцепился в него, заслоняясь от взрыва, мне это точно не сошло бы с рук. Но Сварщик следил уже не за мной, а за стремительно растущей вокруг него стеной огня. Той, что вот-вот должна была настигнуть Огнебоя. Смекнув, в какую передрягу он угодил, «носорог» ударил по тормозам и развернулся юзом на сто восемьдесят градусов. Но это было последнее, что он успел сделать, прежде чем пламя набросилось на монстра и объяло его ослепительным оранжевым облаком. Оно вырвалось из пробитого резервуара с оглушительным грохотом, и я пожалел, что у меня нет лишней пары рук, чтобы вдобавок заткнуть себе уши.
Прижавшись к опоре, я зажмурил глаза и задержал дыхание, дабы нахлынувшая волна жара не обожгла легкие. Мне не раз доводилось оказываться в опасной близи от взрывов плазменных гранат, которые порождали куда более высокотемпературную вспышку, нежели эта горючая смесь. Количество каковой, однако, не позволяло отнестись к ее возгоранию несерьезно. Детонация боезапаса Огнебоя тоже хорошо пропекла мои косточки, опалив заодно брови и обдав меня нестерпимым раскаленным ветром. Заслоненный толстой опорой, я пережил его порыв, не заполучив ожогов, но коже на лице и руках предстояло теперь долго шелушиться.
Волна схлынула, грохот умолк, сменившись треском бушующего пламени, что жадно облизывало останки «носорога». Я открыл глаза и, матерясь от боли – опаленное лицо припекало так, словно с него содрали кожу, – высунулся из-за укрытия.
Теперь Огнебой не представлял для меня угрозы. Развалившись пополам, он еще агонизировал, скребя песок полыхающими колесами, но некогда устрашающий хвост биомеха не стоял больше торчком, а беспомощно валялся на земле. Его пушка, правда, все еще изрыгала горючую смесь. Но это были вялые, судорожные плевки, практически незаметные на фоне охватившего чудовище пожара.
Таращиться на него мне было некогда. Увидев, что стряслось с собратом, Сварщик немедля двинул ему на помощь, и я был вынужден соскочить с него, пока он не унес меня прямиком в огненное пекло. Нависнув над бьющим в небо пламенем, комбайн выстрелил в него струей белого газа – очевидно, углекислотой. Но встроенная в Сварщика система пожаротушения не была рассчитана на борьбу с таким сильным возгоранием. Залитые горючей смесью обломки Огнебоя продолжали яростно полыхать, и все старания сердобольного авторемонтника оказались тщетны.
Лучшего момента для отступления не придумать. Пока огонь застил глаза Сварщику и тот пытался его обуздать, я – ничтожная букашка среди многотонных исполинов, – решил этим воспользоваться. Вдобавок ветер сносил дым к южному берегу – почти в ту сторону, где меня поджидал Жорик, что также было весьма кстати.
Я нырнул под эту благоприятную завесу и припустил во весь дух прочь. Что-что, а демонстрировать врагу свои мозолистые пятки я умел как никто другой в Зоне. Поэтому и оставался до сих пор в живых. Согласен: не слишком приятное откровение для легендарного парня вроде меня. Но ведь я и не утверждал, что являю собой воплощение мужества и благородства. Скорее совсем наоборот. Вот уже на протяжении почти шести лет моя жизнь – это сплошное грехопадение. И она вполне могла бы служить для начинающих сталкеров наглядным пособием с заголовком «Не будь таким!». И, что хуже всего: среда, в которой я ныне обитал, отнюдь не способствовала моему исправлению и облагораживанию.
Позади меня буйствовали грохот, шипение и треск пламени, но я уже не обращал на них внимания. И даже когда Сварщик огласил округу своим громогласным воем, сзывая к себе окрестную технофауну, мне на это также было начхать. Через минуту я выберусь из впадины, а еще через две мы с Дюймовым убежим отсюда и спрячемся там, где никакая растревоженная нечисть нас не отыщет. И просидим в нашем убежище, пока опасность не минует.