Еще несколько выкриков на чужом, рвущем ухо языке – и всё застопорившееся войско взметнуло ввысь оружие и с ликующими воплями рвануло к виднеющейся на горизонте деревне.
Кроме полусотни захватчиков, отчего-то не сводивших глаз с Ивана.
– Боги милосердные… сколько их… сотни… тысячи… Боже мой, Боже мой…
Оглянувшись, царевич понял источник такого интереса врага, и напряженные бледные губы его дрогнули в еле заметном подобии улыбки.
За его спиной на нешироких перилах, как на насесте, с оружием наготове, пригнувшись и впившись глазами в противника, как и он сам, сидели Бриггст, Олаф, Морхольт во главе тройки эйтнянских арбалетчиков, Агафон, Ривал, Конначта, Кримтан, Амергин, Фиртай, Арнегунд, Друстан… и Серафима.
– Садимся на Масдая – и дадим им прокашляться, а, Агафон? – хищно оскалил зубы конунг, сверкнув голубыми, как все ледники Отрягии, очами.
– Большинством голосов принято, – недобро ухмыльнулся маг, с нетерпением посмотрел направо, налево, на настил…
– Остается только выяснить, где?..
– Помогите!!!.. Спасите!!!..
– Что?..
Мгновенно повернувшись на звук, люди и сиххё поняли, что исходит он из-под моста. Оттуда, где натужно вопя, боролся за свою жизнь в сонных водах местной речушки отважный Кириан. Держась, подобно пресловутому утопающему, за Масдая.
– К-кабуча!!!..
– Болван!!!
– Встань немедленно и возьми ковер в руки!!!
– Быстро!!!
– Идиот!!!
– Тут глубины – метр!!!..
– Я нечаянно упал!.. Меня толкнули!.. Мост покачнулся!.. Голова закружилась!.. Черные бросили копьё!.. Дубину!.. Две дубины!..
– Дубина… Две дубины… Один кретин!!!.. – свирепо взвыл Конначта, не сдержавшись, подхватил с настила оброненный беглецами котелок и исступленно запустил в опального кандидата если не в утопленники, то в висельники теперь – точно.
– Ай!..
Поднявшийся было на ноги менестрель снова с плеском обрушился в воду, увлекая за собой Масдая…
Не принимающая участие в гвентянской народной игре «обзови поэта» повелительница сиххё, белая, как саван, с глазами – океанами боли, не говоря ни слова спрыгнула в реку и стала пробираться к заполоненному телегами и гайнами берегу.
– Арнегунд, ты куда, постой!!! – вслед за королевой соскочил Кримтан.
За ним горохом посыпались все остальные.
– Габран мертв, ему не поможешь! – выкрикнул Амергин, с шумом и плеском рассекая мирные воды.
– Останься здесь!
– Иди на тот берег!
– Тут, похоже, везде мелко!
– Не ходи туда!!!..
– Габран мертв… да… я знаю… – давясь слезами и задыхаясь, отрывисто бросала на ходу через плечо взволнованным поданным и не менее обеспокоенным людям, королева. – Но там… там… я видела… я поняла, как они открыли Врата… не дали им закрыться… мы должны…
– Что?
– Что ты видела?
– Что поняла?
– Федельм!.. Федельм была там!.. Моя сестра!.. Они убили ее!.. На пороге Врат!.. Она была жива, а они ее убили!..
– И что? Что это значит, и что нам делать? – тревожно выкрикнул Агафон, не сводя глаз с угрожающе набухающего черным горизонта Сумрачной степи.
– Провалиться мне, если это не то, что я думаю… – перехватил его взгляд и нервно подернул плечами Морхольт.
– Новые черные твари… – поморщился страдальчески Ривал.
– И сколько их… – тоскливо протянул Друстан.
– Они… они убили ее… как будто снова… мы думали… а она была жива… жива… всё это время… – не слыша и не видя больше ничего, как в горячечном бреду сбивчиво бормотала Арнегунд, ступая с каждым шагом все медленнее и медленнее, – а они… они… они… и Габран… Габрана… Габрану…
Она остановилась, словно внутри нее, наконец, сломалась какая-то пружина, доселе толкавшая ее вперед, медленно осела на колени на мелководье и закрыла лицо руками.
– Габран… Габран… Габран… Федельм… Боги… боги… боги… Габран… Габран…
Морхольт, закончив рассовывать по местам свои мечи, метнул беспокойный взгляд на неспешно расширяющуюся дыру в пространстве, готовую поглотить все, что бы ни попадалось у нее на пути, схватил за плечи рыдающую королеву, поставил на ноги и яростно встряхнул:
– Что мы должны делать, женщина? Не вой, говори, говори, говори!!!
Сиххё кинулись было на защиту, но Иванушка быстрым жестом остановил их:
– Тс-с-с!..
– Тело… убрать… с к-камня… В-Врат… – сквозь истеричные всхлипывания и выбивающие нервную дробь зубы прошептала Арнегунд. – Баланс… к-крови… н-нарушен…
– Это поможет? – резко бросил герцог.
– Д-да… я д-думаю…
– К-кабуча… – простонал Агафон. – Она думает…
– У тебя есть другие предложения? – огрызнулся Кримтан.
– Убраться сначала на другой берег, а потом на другой континент, – ответил почти искренне маг.
– Вперед! – махнул рукой Морхольт, выхватил меч и выпустил королеву.
Сделав рефлекторно шаг, ноги ее подкосились, и она со стоном снова опустилась в воду.
– Да чтоб вас сиххё драли!!! – взревел Руадан. – Возьмите ее на руки, кто-нибудь!!! Ты!..
Худощавый Друстан, в которого то ли нечаянно, промахнувшись мимо здоровяка Ривала, то ли злонамеренно попал палец герцога, робко кивнул, подхватил безвольно дрожащую девушку, взвалил на плечо, покачнулся, чуть не упал, удержался, стиснул зубы, сделал неуверенный, тяжелый шаг вперед…
Потом другой, третий, четвертый…
Когда после пятого он оглянулся по сторонам, вокруг никого уже не было.
А на берегу кипело сражение.
Олаф и Морхольт, как два ледокола среди торосов, с обеих рук рубили и крошили всё, что попадалось на их пути. Чуть поодаль бился Иван. Прикрывая их спины, держали оборону Конначта и Серафима. Из-за тележного завала, скромно притулившись с краю, неспешно, но метко стрелял эйтнянский арбалетчик – почему-то один – и быстро, но метко – сиххские лучники. Двое. Стоя в сторонке, по колено в воде, старательно вел беспорядочный огонь прыгучими пылающими мячиками Агафон, нанося ущерб не столько живой силе противника, сколько ее бойцовскому духу и черным шкурам: паленой шерстью поле боя воняло не на шутку.
Земля под ногами сражающихся уже была усеяна десятком-другим черных тел в различной степени агрессивности и бессознательности. С испугом лекарь заметил среди них неподвижную фигуру человека в знакомой одежде.
Бриггст.
Снова споткнувшись от неожиданности, знахарь едва не свалился в воду, когда Морхольт, оглянувшись, яростно прорычал: