– А как вы думаете, князь Митрофан Гаврилыч, они одновременно на приступ пойдут, или так… участками?.. – невзначай, словно спрашивал, не знает ли его собеседник, какого цвета у соседа старая карета, поинтересовался свежеиспеченный заместитель главнокомандующего лукоморскими войсками по вопросам волшебства.
– Чтобы на приступ пойти, им сначала надо бревна выкорчевать, ямы засыпать, вал сровнять и ров забросать, – терпеливо, словно добросовестная нянька не в меру любопытному подопечному, Митроха стал разъяснять сугубо гражданскому до вчерашнего дня чародею азы военной азбуки. – А так как это работа, чреватая повышенной смертностью и травмоопасностью среди осаждающих, как верно подметил еще генерал Манювринг, то производить ее имеет смысл лишь на отдельно взятых участках.
– Так вот я и спрашиваю, на каких участках… – нервно кидая взгляды то на закончившие построения войска, то на молчаливых и сосредоточенных защитников города, повторил Агафон и почувствовал, что желудок его болезненно сжимается и завязывается узлом.
– Самый простой вариант для осаждающих – ворота. Один раз помучаться, выбить – и свободный доступ в город открыт. Я бы на их месте начал с ворот, – отстраненно-задумчиво, словно анализируя чужую шахматную партию, проговорил Граненыч. – Может, даже с наших. Они ничем не хуже других трех. В тактическом смысле, имею в виду. А так… эта сторожевая башня самая старая из всех, и местами кладка начинает сыпаться… чуть-чуть… И еще одна особенность, если ты приметил: в отличие от остальных башен, у этой, старой, ворота не защищены аркой-тоннелем с бойницами в своде, а сделаны, как бы это выразиться… заподлицо с фасадом. И если бы у меня был выбор, с каких ворот начать, то я бы даже не думал – начал с этих.
– И это радует… – упавшим голосом пробормотал чародей.
– Это хорошо, – неожиданно похвалил его Митроха. – Рвешься в бой, показать свою выучку волшебную? Молодец. Мне Семен Соловьев вчера вечером рассказывал, как вы тут где-то горшки с горючей смесью зарыли. Вот сюрприз-то неприятелю будет! Места-то отметили, орлы?
– Чтобы и они их заприметили и раньше времени чего заподозрили? – покосился на главкома маг. – Так запомнили.
– Ну, ты это, со смесью-то молодец, – одобрительно пробасил Граненыч и похлопал волшебника по плечу. – Кузнецы-то без тебя эвон сколько с ней возились, полгорода едва не пожгли, а всё без толку. Не хочет взрываться – и хоть ты плачь. А ты прилетел, раз-два – и всё на мази. Мне соловьи-разбойники про вчера-то в подробностях рассказали, не скромничай…
– Ну… э-э-э… чего там особенного… – сконфуженно хмыкнул маг и принялся заинтересованно разглядывать соринку на своем рукаве. – Мы, волшебники, знаем взрывающиеся смеси как свои два пальца… шутка… А серьезно если, то нам это сделать – раз плюнуть… У нас в школе недели не проходит, чтоб ученики чего-нибудь не взорвали во время занятий… или не подпалили… [81] Издержки высшего образования…
– Хорошее у вас, видать, образование, – пришел к нагло напрашивающемуся выводу князь и снова тронул за плечо своего покрасневшего [82] зама, увлекшегося теперь сковыриванием засохшей грязи с носка одного сапога при помощи каблука другого: – Вон, я же говорил… как раз по бывшей дороге путь пробивают… и не руками, гляди-ка… Наверное, их магов тоже учат не как попало…
– Где?!..
Если бы Агафон не ухватился за Граненыча, он бы упал.
Один.
А так они рухнули на крышу башни под изумленными взглядами дружинников и ополченцев, как два куля.
– Ты чего?.. – недоуменно уставился на чародея Граненыч, поднимаясь и потирая зашибленный бок.
– С-стреляли… – пробормотал Агафон, и окраска его физиономии сменилась с алой на багровую.
– А-а… – всё еще непонимающе покачал головой князь. – А я-то что-то не приметил…
– М-мимо, – пробубнил специалист по волшебным наукам, тоже поднимаясь на ноги и поспешно, с преувеличенной заинтересованностью, высунул голову за зубцы. – Так г-где?..
– Вон там, – услужливо ткнул тонким пальцем вдаль Митроха и чародей, даже не особенно приглядываясь, смог теперь увидеть всё сам.
Вооруженные до оскаленных и очень острых сами по себе зубов зверолюди отступили, образовав полукруг, и вперед вышел едва различимый на их фоне невысокий субтильный человечек, одетый во всё черное. На груди у него сияла ярко-алая точка, и по сравнению с этим неестественным колдовским цветом все вокруг казалось блеклым, будто облитым тусклой серой краской.
Человечек сделал рукой резкий жест, и четыре бревна, ближайшие к нему, стали, кряхтя, медленно раскачиваться: вправо-влево, взад-вперед… Через несколько секунд они полезли из земли, словно решили тряхнуть стариной и ударились в рост, и с влажным смачным шмяком, слышным даже на стенах, шлепнулись в грязь, обдав почтительно замерших в ожидании зверолюдей веером мутных брызг. После этого настало время следующей четверки.
– Это один из их колдунов? – изучая в медную подзорную трубу маленького сосредоточенного мага, методично воюющего с бывшими деревьями стратегически не важных пород, хмуро полюбопытствовал Митроха, словно не мог и предположить, какой получит ответ.
– Это их царь, – мрачно сообщил Агафон.
Митроха действительно не мог предположить, какой ответ он получит.
– Царь?!.. Это… этот… эта… – ихний царь?!..
– Ну да, – нервно повел плечами чародей. – Если мы, конечно, об одном и том же человеке говорим.
– На вот, посмотри, – протянул ему Граненыч подзорную трубу, и он жадно прильнул к окуляру.
Когда маг вернул трубу хозяину, в грязи валялись еще восемь бревен, а на застывшей в гримасе вселенской скорби физиономии чародея блуждала, явно не понимая, как она здесь оказалась и что делает, призрачная улыбка.
– И чего там смешного показывают? – нахмурился Граненыч.
– Ничего, – покачал головой Агафон и улыбнулся еще шире. – Но если я все правильно понял, то раньше Костей справился бы с этими бревнами за пять секунд, а сейчас он возится с ними уже минуты три.
– Кроме того, что мы выиграли две минуты и пятьдесят пять секунд, чем еще можешь порадовать? – кисло усмехнулся Митроха, снова прильнув к не успевшему остыть окуляру.
– Во-вторых, по словам царевны Серафимы, свежезаряженный Камень обычно цвета… цвета… – глаза чародея лихорадочно забегали по туалетам присутствующих, и быстро остановились на темно-малиновой шапке ополченца с огромным луком справа от Митрохи. – Вот такого цвета. Она сама мне показала этот цвет на какой-то ягоде, стреляющей колючками, в лесу, когда мы встретились, так что я не придумываю, я запомнил. А сейчас Камень, как ты можешь созерцать, алый. И это значит, что Костей использует его уже довольно долго, и силы в нем осталось где-то вполовину от изначального.