– Да уж не обойден, – не догадываясь, к чему клонит оппонент, уклончиво, но гордо ответил тот.
– Так вот, ежели на тебя сейчас пятеро амбалов навалятся, таких же, как ты, сбоку, сзади, со всех сторон одновременно, побьешь ты их?
– Н-ну… – неуверенно замычал Никодим.
– А ежели в их пользу еще колдун пошепчет?
– Н-ну-у-у… – мычание сошло на нет.
– А ведь я в тебя верил, – разочарованно вздохнул и поджал губы Митроха и шутовски подмигнул царю.
– Да я костьми лягу!.. – поняв, к чему идет дело, взвился Никодим, но Граненыч оперся о столешницу обеими руками и подался ему навстречу.
– А какая нам будет польза с твоих костей, боярин, ежели враг по ним к беззащитным землям да к столице вприскочку пойдет, а?
Никодим, красный и злой от бессилия, прорычал что-то нечленораздельное и бухнулся на свое место между посрамленными оптом союзниками.
– А погоди, Митрофан Гаврилыч, – непонимающе захлопал глазами царь. – Ты ж только что сам сказал, что план Никодима Ивановича хорош. Так чем же?..
– Нарисован шибко красиво, – проникновенно качнул головой Граненыч.
Никодим зашипел, словно кружка масла, выплеснутая на раскаленную сковородку.
– Ну а твой план кампании в чем заключается, князь? – с любопытством подпер подбородок кулаком Симеон и приготовился слушать.
– И если тебе колдун пошепчет, ты что делать будешь? – не преминул ехидно поинтересоваться боярин Евсей.
Граненыч взял наизготовку длинную деревянную указку, выстроганную специально для такой оказии этой ночью в перерывах между разработкой плана обороны Лукоморья и нанесением его – впервые в жизни! – не на слой пыли на столе, а на настоящую бумагу, аж по десять копеек за рулон! – и лицо его приняло торжественно-серьезное выражение.
– Дионисий, выходи к людям, – махнул он свободной рукой, и из стены со стороны книжного шкафа выступил под пораженные ахи и охи высокородных невысокий человечек в диковинном платье, берете со страусовым пером и огромных, на пол-лица, очках.
Скрывающих разноцветные чернильные полосы на щеках.
– Вот, разрешите представить, – Граненыч степенно указал рукой на прибывшего таким удивительным способом соавтора своего плана, – Дионисий, хозяин дворцовой библиотеки. Он будет отвечать за взаимодействие с древним народом Лукоморья.
Все, включая царя, непонимающе уставились на него.
– Лешими, водяными, домовыми, – как нечто само собой разумеющееся пояснил Митроха, и аудитория смогла только сморгнуть.
А в это время библиотечный снял берет и с достоинством раскланялся.
– Польщен столь высокой честью – присутствовать и вещать в благородном обществе харизматичных представителей самых древних родов Лукоморья, столпов нашей государственности, опор благополучия страны и ее процветания, на коих зиждется связь времен и преемственность поколений, – обратился он к боярам, закончив поклон, и харизматичные опоры и столпы онемели от присутствия в своем благородном обществе существа, которое могло без запинки выговорить такие слова, ни разу не заглянув в спасительную бумажку.
Пока бояре, менее привычные к манере общения маленького библиотечного, приходили в себя, царь подтянул к себе одну из карт, ту, что была побольше и изображала план Лукоморска и ближайших окрестностей – и углубился в ее изучение.
До обкома долетали только разрозненные междометия и комментарии.
– Хм… Хм… Ха… Ишь ты, как придумал… Хм… И тут так… Угу… Угу… Ага… Не-ет, а тут купцы не согласятся… хотя кто их будет спрашивать?.. Хитро, хитро-о…
Рассмотрев всю карту вдоль и поперек несколько раз, Симеон поднял сосредоточенный взгляд на собравшихся родовитых, нашел в череде бородатых лиц нужное ему, прищурился задумчиво и обратился:
– А скажи мне, боярин Демьян… Помнишь, мы тебе поручали полгода назад Сабрумайскую дорогу вымостить?
– Помню, царь-батюшка, как не помнить, – с готовностью вскочил с места Демьян и поклонился царю.
– И что – вымостили твои молодцы ее, али нет?
– Вымостили, царь-батюшка, вымостили.
– Всю вымостили?
– Всю вымостили, всю.
Царь досадливо поморщился.
– Так вот не надо было всю-то мостить!
Боярин хитро ухмыльнулся.
– А мы и не всю вымостили.
– Так вообще не надо было мостить!..
Вид у Демьяна был такой, как будто он выиграл в лото мешок трюфелей.
– А мы и не мостили!
Дождавшись, пока аудитория снова будет в состоянии адекватно воспринимать человеческую речь, Симеон строго постучал карандашом о кубок на своем конце стола, и в зал совещаний нехотя вернулась тишина.
– А теперь мы с Дионисием изложим вам свою диспозицию… – сухо, по-деловому проговорил князь Граненыч, разворачивая все карты на столе.
Стук в дверь личных палат новоявленного князя, которые были отведены ему во дворце, чтобы он на время Костейской кампании всегда был под рукой у главнокомандующего, оторвал его от вычерчивания схемы линий обороны города.
– Заходите, не заперто! – громко буркнул он и снова уткнулся было в карту: ему предстояло решить очень важный вопрос распределения регулярного войска и ополчения по стенам в соответствии со степенью вероятности штурма этого направления.
Пока получалось не очень: направлений и степеней было гораздо больше, чем солдат и ополченцев, и поэтому Митроха был далеко не в самом лучшем из своих настроений.
– Э-э… кум? – не дождавшись более знаков внимания от хозяина палат, нерешительно топтался у порога вошедший. – Не сильно помешаю?
– А-а… Твое полковничество… – улыбнулся Граненыч и оторвался от работы. – Ну, проходи, коль пришел. Сказывай, что опять случилось. Семиручко мечи без подписи царя не выдает? Дружинники стрельбище для твоих орлов освобождать не хотят? Или обеды опять холодными привозят?
– Да нет, кум… светлый князь, то есть…
– Ты еще поклониться забыл, – сурово нахмурился Митроха, но, увидев, что бывший шорник принял его шутку за чистую монету, поспешно вскочил: – Ты чего, Данила, совсем в этом дворце с ума спятил?! Ручку еще почеломкай!.. И ты мне это «сиятельство» да «светлость» брось, коли поругаться со мной не хочешь! Мало того, что лакеи со своей опекой пристают – скоро ложку сам до рта донести не смогу без них – так еще ты туда же!..
– Дак это… звиняй, Митрофан… С этими атикетами тут и вправду мозга за мозгу у нормального человека зайдет… Это ведь тебе не по нашей Соловьевке в лаптях на босу ногу рассекать: тут же князей как грязей, да графьев – как воробьев! И все на тебя косятся, как на врага народа, ежели не по положенному с ними обойдешься… Эх, жил шорником – не тужил, а тут на тебе – под старость лет в благородные попал… Со свиным-то рылом…