Взлетая и падая, едва не переворачиваясь в воздухе на подламывающихся крыльях, словно подбитая птичка, Змей понесся над городом, паля огнем направо и налево, иногда едва не обжигая самого себя. Успев устроить несколько выдающихся пожаров ближе к центру города, он вознесся в агонии к груженому снегопадами небу в последний раз и рухнул в облаке дыма и пламени на дворец.
Костей, в надежном тылу своей армии, прикинув точку падения своего невольного союзника, впервые осознал значение выражения «смех сквозь слезы».
А Змей тем временем, спланировав на ослабших крыльях, лежал на заднем дворе царского дворца по соседству с Симеоновым зверинцем, свернувшись калачом, [128] и чего-то, или кого-то, ждал.
Может, замотанных в мокрые одеяла дружинников с топорами, копьями и мечами.
Может, иной, менее эксцентричной и шумной смерти. [129]
А может, вот этого взъерошенного светловолосого [130] человека, толкаемого сзади двумя стариками – в короне и в крестьянской шапке и сопровождаемого мальчонкой с черным мечом наголо и длинным лопоухим боярином с лошадиным лицом.
Причем последние несколько метров светловолосый перестал утруждать себя переставлением ног, сосредоточившись сугубо на торможении, и под каблуками, которыми он безуспешно пытался упереться в землю, оставались глубокие борозды.
Когда до сбитого Змея оставалось не более десятка метров, светловолосый вдруг понял, что если он немедленно не возьмет бразды правления процессом в свои руки и ноги, то два хрупких с виду, но настойчивых деда затолкают его прямиком в одну из приветственно ощерившихся пастей, и, неожиданно для моментально потерявшей равновесие группы поддержки, сделал два шага вперед.
– Я – великий маг и чародей, специалист по волшебным наукам, заместитель командующего лукоморской обороной по вопросам волшебства магистр Агафоник, и сопротивляться мне бесполезно! – приняв стойку номер два, заявил парламентарий и попытался спрятаться за растопыренными в готовности к колдовству и заклятьям пальцами.
– Кажется, мы уже встречались? – вежливо заметила одна из голов.
– Д-да, – твердо уверил ее маг.
– М-да… Не исключено… – без спора согласилась Змея. – Хотя в прошлую нашу встречу выражение лица у тебя, магистр, было… какое-то не такое… странное, я бы сказала…
– Воинственное было, – сурово нахмурился Агафоник и сделал попытку скосить одновременно оба глаза себе за спину – не слышал ли кто и не сделал ли каких-нибудь не таких выводов.
Но все выводы, сделанные и не сделанные, присутствующие благоразумно держали при себе, и маг слегка приободрился и осмелел.
Не видя со стороны незваной гостьи никаких признаков агрессии и попыток разорвать или поджарить его, он уже смелее и громче (так, чтобы слышала свита и затаившиеся в укрытии дружинники) добавил: – Откровенно говоря, я думал, что в следующий раз мы встретимся в последнем смертном бою.
– Ну если тебе так этого хочется, я могу уважить… – коварно оскалилась Змиулания.
– Ну это-то никогда не поздно, – вывернулся из скользкого положения маг, деловито скрестил руки на груди и сурово нахмурился: – Рассказывай, зачем пожаловала.
– Может, ты решила на нашу сторону перейти… перелететь, то есть? – с плохо скрываемой надеждой поинтересовался царь.
– Ваша сторона, наша сторона… – покривила в презрительной усмешке губы Змея. – Со сторонами покончено. Разбирайтесь сами, как можете.
– А чего ж тогда ты тут?..
– Нейтралитет, значит? – перебивая деда Зимаря, хмыкнул Граненыч, и в его прищурившихся глазах моментально отразились переписываемые планы, пересматриваемые карты, перегруппировываемые дружины и боевые машины. – Не самый плохой вариант…
– То есть, если я тебя правильно понял, ты собираешься теперь у нас тут во дворе жить? – округлил глаза Симеон.
– Нет, – сухо ответила Змея. – Я улечу, когда стемнеет.
– Но ты же ранена!.. – воскликнул дед Зимарь. – Тебя сначала нужно подлечить, ты должна восстановить силы, и только потом…
Змея недоверчиво глянула на него, как будто старик изъяснялся на каком-то незнакомом языке, но когда вновь заговорила, слова ее были обращены к царю.
– Нет, я не ранена. Да, я хотела проститься с жизнью, но ядро из вашего жалкого самострела на моей чешуе не оставило даже царапины. В лучшем случае к вечеру там будет синяк, – и она поднялась на все лапы и продемонстрировала невероятную броню из отливающей старой медью чешуи.
– Но ты… Все подумали…
– Пришлось изображать смертные муки, – невесело усмехнулась Змиулания. – Надеюсь, что то же самое, что и вы, подумал и Костей, и после моего маленького представления не станет меня искать, ждать и рассчитывать на мое участие… в его мерзких планах. Ты неправ, магистр Агафоник. Мне не все равно, кого убивать… даже ради моего…
Змея замолчала и отвернулась. Делегация смущенно отвела глаза.
Наконец, Змиулания снова смогла заговорить:
– Идите… Занимайтесь своими делами… Не обращайте на меня внимания. Наступит темнота, я улечу, и вы меня больше не увидите.
– Но Змиулания!.. – осмелев, сделал еще один шаг к ней чародей. – Если ты и впрямь ненавидишь Костея, то… Серафима говорила… ты можешь причинить ему какой-то вред, который не может нанести никто! Поэтому он и боится тебя! И ты бы могла…
– Нет!!! – рявкнула она. – Если я просто пропаду, он может подумать, что я умерла. И у моего сына будет шанс… крошечный… но будет. А если я присоединюсь к вам… Он тут же убьет его!
– Но как?!..
– Сундук висит над пламенем Сердца Земли, поддерживаемый его магией. В любую секунду по своему желанию он может убрать поддержку, и тогда…
– Но Змиулания!..
– Я сказала, нет, – недобро прищурилась она и сделала глубокий вдох.
Делегация попятилась.
– Я не буду больше сражаться против вас, и этого достаточно, – холодно проговорила Змея и снова свернулась калачом, давая понять, что аудиенция окончена. – А теперь ступайте и оставьте меня в покое. Я хочу спать.
– Что ж… спасибо и на этом… – вздохнул Симеон и дал знак свите последовать рекомендации несговорчивой гостьи.
– Счастливого пути, голубушка…
– Но если передумаешь…
– А может, передумаешь?..
– ПОШЛИ ПРОЧЬ!!!..
Делегация переглянулась, пожала плечами и без дальнейших проявлений сентиментальности или настойчивости двинулась, куда ей посоветовали.