– Только через мой труп! – угрожающе прищурился контрабандист, пальцы сомкнуты на рукоятке кинжала.
– Условие принимается, – недобро кивнул демон.
– Но Конро, ты не можешь это сделать и обречь целый город на гибель! – потрясенная и растерянная, всплеснула руками Эссельте. – Мои друзья говорили о тебе как о чутком, отзывчивом человеке… демоне… способном понять и посочувствовать чужой беде, готовом помочь, демоне с золотым сердцем и добрейшей душой!..
Показалось людям, или что-то действительно дрогнуло на каменном лице, и горящие рубины-глаза вспыхнули неуверенностью?..
Или гневом?
– Да, я готов помочь друзьям! Но кто поможет нам?! Кто поможет горному народу, согнанному с насиженных мест, выставленному из собственных домов наглыми, лживыми и алчными мясокостными? – подался он вперед, и огромная голова его внезапно оказалась в полуметре от лица принцессы. – Мы сражались, но были разобщены, и проиграли. Тогда мы смирились с поражением, рассудив, что если люди пришли, их, ораву плодовитую и жадную, уже не выгонишь. И мы ушли глубже в горы, рассчитывая, что мясокостные если и не подавятся откушенными у нас землями, то насытятся надолго. Но нет! Не прошло и пятидесяти лет, как эта саранча полезла и в наш новый дом! И снова мы сражались – но на этот раз нас было еще меньше, и мы снова проиграли и отошли – отброшенные их деревом, как и раньше. Ну на этот раз, думали мы, чтобы переварить отобранное у нас этим тварям понадобятся века! А самые наивнее из нас полагали, что эта саранча больше не сунется в наши края, потому что сами же установили границу! Там, где им нужно, снова унизив нас, поправ наши древние традиции и деление территорий – но пусть, лишь бы оставили в покое!.. Но мы снова ошиблись. Группы горных мастеров, рудознатцев стали пролазить в наши земли, как черви, искать руду и самоцветы. Нарушая установленный ими же самими рубеж!
– Шахты беднеют после долгой разработки, – мрачно проговорил атлан, раздумывая, стоит ли сообщать, что граница устанавливалась не для двух народов, а против одного из них.
Не будем тыкать пальцем, какого.
– Если бы ваши горные мастера потратили столько же времени на поиски новых месторождений на своей территории, сколько они тратят на нашей, мясокостные были бы удивлены, – с тихим ядом пророкотал демон.
– Они искали и не нашли! – пылко воскликнул Вяз. – Иначе они никогда бы не рисковали выходить за линию Кипариса!
– Мало того, что вы – ненасытный и лживый народец, так еще и невежды, неспособные отличить медную и железную руду от пустой породы, – с демонстративной брезгливостью скривился Конро.
Губы Вяза сжались, побелели от ярости, рука метнулась к выпущенной было рукояти кинжала… И была перехвачена твердой лапой Олафа.
– Не кипятись, – тихо посоветовал он. – Пока.
Атлан скрипнул зубами и замер, но мышцы под черной суконной курткой остались напряжены, готовые к молниеносному удару – чего бы он не стоил против горного демона…
– Так, ребята, обмен любезностями считаю закрытым, – вскинула перед собой ладони и поднялась Серафима. – Переходим к моциону. Предлагаемый маршрут прогулки – до башни Кипариса. Остальное – потом.
– Остальное – это что? – глядя на Сеньку не столько исподлобья, сколько из-под съехавшей на глаза грязной повязки, полюбопытствовал Агафон.
Та болезненно поморщилась.
– Сведение старых и новых счетов, геноцид, репрессии и прочее выполнение клятв с последующим чаепитием.
– Демоны не пьют… чай, – сурово заметил Конро.
– Тогда Кириан поделится своей настойкой, – вздохнула царевна под протестующее мычание и пантомиму менестреля. – Другие предложения по процедурной части имеются?
Угрюмое молчание было ей ответом.
– Ну тогда вперед! – с апломбом Колумба на третью неделю путешествия призвала она компаньонов и перевела вопросительный взгляд на его премудрие. – Сколько там сотен километров, говоришь, надо пройти, прежде чем мы наткнемся на что-нибудь полезное?..
Несколько сотен километров – и даже одну сотню – проходить они не стали. Ибо силы и терпение кончились после километра седьмого-восьмого.
– Мы можем так ходить до завтрашнего утра! – обессиленная, с ногами, стертыми в кровь после хождения почти вслепую по каменистой земле, Эссельте остановилась внезапно и рассерженно взмахнула кулачками.
– Садись на меня, – предложил с плеча Олафа ковер.
– Тогда до завтрашнего утра мы будем летать! – упрямо воскликнула гвентянка.
– Хорошо, что ты предлагаешь? – спросил устало его премудрие. – Ползать? Вальсировать? Прыгать на одной ножке?
– Это мы должны спрашивать у тебя, что ты предлагаешь! – отчего-то скорее возмущенная, нежели удовлетворенная предложенными альтернативами, пылко развела руками она. – Разве нет какого-нибудь волшебного способа отыскать эту башню?! Кто у нас тут маг, в конце концов?!
– Это был риторический вопрос или…
– Не увиливай от ответа! – принцесса сердито потрясла кулачками перед носом его премудрия.
– Как скажешь, – язвительно хмыкнул чародей. – Волшебных методов – выше крыши. Но – представь себе – все до единого требующие подготовки и особых компонентов. Кажется, я это уже говорил.
– Не помню, – капризно надула губки принцесса. – Я сегодня уже так находилась, навалялась в канавах, намыкалась в тумане и нападалась как и откуда только можно, что скоро забуду свое собственное имя! И если ты думаешь, что у меня ноги каменные, как у некоторых тут наших спутников, то ты ошибаешься тоже!
– И что, совсем никак-никак нельзя ее найти при помощи магии? – Серафима, намыкавшаяся, нападавшаяся и навалявшаяся не менее подруги, отпускать так просто удачную идею не хотела.
– Ну я же говорю, что нет, – скучным терпеливым голосом снова проговорил Агафон. – Ренегат наложил на башню отталкивающее заклинание самого высокого уровня, снять которое может только он сам. Что это за заклятье и в чем его смысл, объяснять можно долго, но если всё упростить до неприличия, то можно сказать так: чем больше мы хотим ее найти, тем меньше у нас шансов это сделать. А чтобы…
– Я, например, находить ее не хочу вообще нисколечко! – насупился тоже навалявшийся и находившийся менестрель. – По мне, так гори она синим пламенем, провались в трах-тарарах… трам-тарарам… трах-тарабах… то есть, в преиспод…
– Киря!!! – взвыл, как ошпаренный, чародей, набросился на прикусившего от неожиданности язык поэта, облапил, не выпуская из руки посоха, и принялся лупить его от всей души кулаком по спине. – Ты гений!!!
– П! П! П! П! П! П-пусти!.. – испуганно принялся вырываться из магических объятий менестрель. – Лучше жить бездарностью, чем умереть гением!..
– Да кто тебе даст… – гыгыкнул чародей, выпуская все же помятого барда на свободу. – Я понял! Я всё понял!