Что у трезвого на уме, то не вырубишь топором.
Шарлемань Шестнадцатый
Проводник – маленький рыжеватый кривоногий человечек с хитро косящими узкими глазами и торчащими во все стороны волосами, что делало его похожим на рябое небритое солнышко c темным прошлым – сочувственно взглянул на приунывшего царевича, не проронившего ни слова с тех пор, как они, собрав остатки шашлыка, взгромоздились на Масдая и отправились в обратный путь – в Атланик-Сити, столицу рудокопов атланов.
– И чего теперь куда? – стараясь звучать скорбно, соответственно ситуации, проговорил он.
– Не знаю… – едва прошевелил губами Иванушка и снова уткнулся лбом в поджатые колени. – Теперь – не знаю…
– А у тебя что – предложения будут? – испытующе прищурился на атлана Агафон.
– Ну, как бы если и подумать, то, может быть, и будут, – уклончиво пожал плечами проводник.
– Так говори, вольный стрелок, не ходи вокруг да около, – очнулся от сытой дремы дед Зимарь. – Как звать-то тебя, сынок? Не обессудь на старика – чегой-то я запамятовал. Имя-то уж у тебя больно непривычное.
– Ясенем меня зовут, – несколько обиженно напомнил атлан.
– Ясенем? – переспросил дед. – Это как дерево, что ли?
– Да, – с гордостью подтвердил проводник. – У нас по названиям деревьев сплошь да рядом детей называют.
– А почему именно деревьев? – заинтересовался волшебник.
– Если не секрет, – уточнил старик.
– Я слышал, у северных народов обычай есть детей в честь камней называть и металлов – Диаманда, Эсмеральда, Сильвер, Злата, Булат и так далее, потому что они у них – редкость и драгоценность. А в наших горах редкость и драгоценность – деревья. Да еще всё, что связано с деревом, в том числе и имена, считаются у нас оберегами от горных демонов. Вот и весь секрет.
– Я спросил у Ясеня: «Где моя любимая?» – пробормотал, горько усмехнувшись своим мыслям, Иванушка и снова уткнулся в колени.
– Я говорю, что где любимая твоя, я знать не могу, – многозначительно взглянул на него атлан. – Но вот человечка, который может, я знаю.
– Кто это? – мгновенно очнулся от своих страданий и вскинул голову царевич.
– А вы долго по нашей стране путешествовали, пока меня нашли? – в ответ на уже свои мысли полюбопытствовал вдруг ни к селу ни к городу проводник.
– Нет. Пару дней, не больше, – ответил Агафон.
– Да и то ее толком не видели – от избушки охотничьей к избушке метались, – добавил дед.
– А-а, – с непонятным удовлетворением протянул Ясень. – Значит, порядков наших и обычаев не знаете.
– Нет, – в один голос подтвердили путешественники, и даже Масдай.
– Тогда я вам расскажу. Есть у меня одна женщина знакомая, которая гадать может. Если я ее попрошу, то она вам что хотите расскажет.
– Так что ж ты раньше-то молчал?! – воскликнул Зимарь.
– А то, – строго взглянул на него проводник, – что гадание у нас под страшным запретом. Если власти пронюхают – в тюрьму загремит не только гадальщик, но и клиент! Опасное это дело. Кого попало к знакомой гадалке я не поведу. И не уговаривайте.
– Так что ж ты это? Сказал «А» – сказывай и «Бэ»! – потребовал дед Зимарь.
Ясень замялся.
– Ясень, пожалуйста, помоги нам! На тебя вся наша надежда! – взмолился Иванушка.
Проводник вздохнул и развел руками.
– Мы заплатим, – проявил чудеса догадливости волшебник, и проводник мгновенно сдался:
– Только это дорого обойдется.
– А правду она говорит-то хоть, али когда как? – прищурился на проводника испытующе дед Зимарь.
– Истинную правду, – как олицетворение оскорбленной искренности, правдивости и честности прижал руку к сердцу Ясень. – Если гадание не выйдет и вы свою кралю разлюбезную не найдете, возвращайтесь – она вам все вернет, до последней монетки.
Иванушка с робкой надеждой обвел взглядом друзей:
– По-моему, это надежная гарантия?…
– Еще бы, – довольно хмыкнул атлан. – Только у меня еще несколько условий будет.
– Каких?
– Ни про гадание, ни про гадалку – никому ни слова, ни полслова.
– Могила, – страшным шепотом поклялся за всех Агафон.
– Чего нагадает – никому постороннему не говорить.
– Ясень… пень…
– Сразу, как только она вам погадает, летите из города и не оглядывайтесь.
– Уже летим, – заверил его Масдай.
– И деньги вперед.
Ковер покружил над городом, почти не различимым в рано опустившихся октябрьских сумерках, и ворчливо поинтересовался у проводника:
– Ну что? Узнаешь местность? Куда садиться-то?
– М-м-м… вот туда, – и он ткнул пальцем куда-то вниз и вправо. – Там постоялый двор моей старой знакомицы – Лианы. Она в постояльцах неразборчива, кого попало принимает и вопросов не задает.
– От кого попало слышу! – не замедлил обидеться Агафон.
– По-твоему, мы – «кто попало»? – сердито поддержал его дед Зимарь, готовый к бою за свое и друзей доброе имя.
– Вы – нет, – поспешно качнул лохматой головой проводник. – А вот он, – он ткнул пальцем в Масдая, – да. Но если вы хотите, чтоб на вас ходил смотреть весь город, как на заезжий зверинец…
– Понятно, – оборвал его волшебник. – А твоя гадалка где обитает?
– Тс-с-с-с!!! Чего кричишь? Чтоб все услышали? – испуганно зашипел Ясень. – Не бойся. Я свои обещания выполняю.
Масдай при тусклом свете фонаря мягко опустился на середину и без того неширокой улицы, прямо у входа на постоялый двор «Гибкая Лиана», архитектурой, или, вернее, отсутствием таковой напоминающий, скорее, дот, и тут же был скатан путешественниками и торопливо внесен внутрь.
Ясень проводил их в комнатушку под самой крышей и собирался было уйти, как Иванушка ухватил его за плечо и твердо и многозначительно взглянул ему в глаза.
– Прямо сейчас?… – верно истолковал сразу все значения атлан.
– Еще не поздно, – настойчиво проговорил царевич. – Это же просто осень, поэтому темнеет рано. А на часах в зале и семи не было.
Проводник на мгновение задумался и вздохнул:
– Ну если уж тебе так не терпится…
– НАМ так не терпится, – встал рядом Агафон. – Мы идем вдвоем.
– Втроем, – тут же уточнил дед.
– Нет, спасибо, не надо, – слабо улыбнулся Иванушка. – Отдыхайте, поужинайте внизу… Если гадалка скажет, где искать Серафиму, завтракать нам не придется.