– После обеда?..
Медитация повторилась.
– После обеда не видала, – пришла к выводу и с сожалением покачала головой девушка.
– Ну ладно, спасибо тебе, ступай, отдыхай, – отпустила горничную Сенька, заслышав за дверями приближение обещанной и долгожданной процессии из кухни.
Вдогонку она хотела было крикнуть, что ежели встретит Дуньша младшего царевича, то может намекнуть, что одна дама уже замучалась его ждать. Но потом решила, что дама эта ему самостоятельно всё расскажет при личной встрече, гораздо более содержательно, чем могла бы это сделать почтительная горничная, и сосредоточила внимание на осторожно вплывавшем в комнату караване поварят, груженых подносами, накрытыми серебряными колпаками.
После ужина Серафима пришла к выводу, что жизнь стала налаживаться и, если бы не одно «но», даже была бы опасно близка к полному совершенству. Но это единственное недостающее «но» появляться в родных покоях упорно не желало.
И Сенька, снова отложив книжку, принялась недовольно гадать, куда мог ее любимый на ночь глядя так надежно потеряться. Засиделся в библиотеке? На семейном военно-политическом совете? Уехал к князю Грановитому играть в шахматы? Подал на развод?
Не смешно.
Время, судя по цвету неба, вернее, по полному его отсутствию, не меньше десяти, а милого супруга – ни в одном глазу. Может, что-то случилось? Что никто не удосужился рассказать ей?
Царевна нахмурилась и села в кровати. Интересно, если сейчас она оденется и отправится на поиски бесследно пропавшего четыре часа назад мужа, это будет выглядеть глупо или очень глупо?
Она представила, как ходит по дворцу, заглядывая во все палаты, комнаты, горницы и каморки, расталкивая и расспрашивая недоумевающий сонный народ, не видали ли они Ивана, а где-то вслед за ней, встревоженный и озадаченный, ходит Иван и повторно расталкивает и расспрашивает тех же самых людей, не проходила ли здесь его исчезнувшая таинственным образом на ночь глядя прямо из покоев жена… и снова спряталась под одеяло.
В конце концов, ее муж – взрослый человек… и вполне может пропадать по четыре часа подряд без объяснения причин… по крайней мере, он так думает… и будет думать, пока не вернется… Да и если разобраться, что с ним… нет, скажем так, что даже с ним может случиться в родном дворце среди бела дня… сера вечера… черной ночи… когда кругом полно всяких бояр, придворных, прислуги, стражи и разных прочих приживалок, которые только и ждут хоть какого-нибудь чиха от царской семьи, чтобы наперебой сказать «будьте здоровы» или вытереть им нос? Да если даже он и задержался у Граненыча, что с того. Кажется, такое обилие внимания к моей нездоровой персоне дурно отразилось на характере. Если в течение десяти минут вокруг меня никто не суетится, не пытается накормить, измерить температуру или поправить подушки, я чувствую себя покинутой… Кошмар. Я становлюсь мнительной, как эта… жена Василия… Елена Прекрасная…
Еще немного – и начну… начну…
Это…
Спать…
К неуверенному Сенькиному удивлению, исподтишка перебиваемому гнусненьким злорадным «я так и думала», с наступлением утра милого в спальне не обнаружилось. Но не успела она сему факту возмутиться, удивиться или проявить еще какую-либо реакцию, как дверь гостиной слегка скрипнула, и по ковровой дорожке, ведущей к спальне, глухо зазвучали тяжелые, но осторожные шаги.
Серафима, не отрывая глаз от двери, нащупала и подняла с подушки фолиант и прицелилась.
В косяк постучали.
– Кто там? – разочарованно опустился на одеяло несостоявшийся снаряд.
– Это я, Димыч, – раздался голос среднего брата Ивана. – Сима, лапа, окажи с утра пораньше деверю любезность: пни супруга в левый бок, он, сурок, уже полчаса как на смотр на плац опаздывает.
Сердце Сенька екнуло и пропустило такт.
– Дим, войди, пожалуйста, – спокойно, словно ничего не произошло, позвала его Серафима. – На поговорить по-быстрому.
– А… ничего, что я так?.. без фанфар? – засмущался вдруг Дмитрий-царевич.
– Входи-входи, – натянула она одеяло до подбородка.
Через пару минут Иванов брат, недоуменно хмурясь и пожимая плечами, вышел. Царевна же, растеряв остатки сна, смахнула одеяло… и была перехвачена сначала дядькой Елизаром – ее лечащим знахарем, потом Дуньшей с отрядом сенных девушек и с туалетными принадлежностями наперевес, а после – кухонной командой с завтраком.
Едва дождавшись, пока дверь спальни захлопнется за последним поваренком, Сенька выпрыгнула из кровати и принялась торопливо одеваться. С непривычки от резких движений и вертикального положения заполошно кружилась голова и бросало из стороны в сторону, но это было терпимо и, если верить дядьке Елизару и собственному опыту, скоро [4] должно было пройти.
Платяной шкаф в дальнем углу комнаты распахнулся, и царевнина рука с сомнением зависла между рядами придворных нарядов, при надевании требующих ассистирования роты горничных, и старыми добрыми штанами и рубахой в углу, ввергающими одним своим видом эту самую роту в предынфарктное состояние.
Выбор был сделан в одно мгновение, и еще через несколько минут полностью готовая к самым коварным поворотам судьбы царевна уже вовсю рылась в объемистом малахитовом ларце, лихорадочно перетряхивая побрякушки и сувенирчики, скопившиеся за почти полгода их с Иваном странствий по Белому Свету.
Не то, не то, не то, не то…
Кольцо-кошка попробовало укатиться, но было перехвачено и мгновенно насажено на палец – некогда возиться…
Не то, не то, снова не то…
Окончательно растерявший лечебную силу перстень старого Ханса тускло блеснул древним серебром, был привычно-безнадежно примерен на два пальца [5] и отложен направо, в быстро растущую кучу ненужных предметов.
Не то, не то…
Вот.
Приспособа, сделанная прошлым летом специально для подобных ситуаций ее троюродной бабушкой Ярославной, называемой отдельными малообразованными суеверными личностями «бабой-ягой».
«Иваноискатель».
На спиле ствола молодого деревца толщиной сантиметра полтора сучком с вилкой на конце закреплялась неподвижно каплеобразная стрелка из сосновой коры. Но стоило только сучок слегка потянуть, как стрелка приходила в движение и, покрутившись несколько секунд, словно шустрая гончая, острым концом указывала в сторону текущего местонахождения ее единственного и неповторимого.
Опробовано и одобрено многократно. Радиус действия – несколько километров, в нашем случае – в пределах города. Точность… Ну уж мимо собственного-то мужа она не пройдет.