Лошадь, пристыженно осознав свою вину, опустила глаза и, полная раскаяния, захрупала ужином.
– Вот так-то, – всё еще не слишком любезно буркнул ее хозяин, забрался в коляску и принялся извлекать из-под скамейки туеса и свертки. После целого дня скачек по ухабам не одна кобыла была голодна как волк.
– Сыр… козий… окорок… тоже… каравай…
– Ква-ква-ква-кваравай… – согласно выпевал вокруг лягушачий хор.
Перечисляя себе под нос меню сегодняшнего вечера, старик по очереди разворачивал узелки, открывал неотличимые друг от друга туески, и выкладывал на скамейку рядом с собой купленные утром в деревне продукты.
– Так… а это тогда что? Капуста? Квашеная…
– Ква-ква-ква-квапуста… Ква-ква-ква-ква-квашеная… – захлебывались в экстазе болотные жители, забыв, что к капусте, тем более, квашеной, они совершенно равнодушны.
– Или проквашенная? Судя по запаху?.. – недовольно принюхался старик. – А, нет, это мед… козий… козлиный… или как он там? В таком случае, капуста может быть здесь… Ага… А это тогда, наверное, моло…
Плотно притертая крышка очередного туеса открылась со звонким хлопком, и тут же со дна берестяной посудины, словно выброшенный катапультой, вылетел темный комок и плюхнулся на дно повозки. Старичок ахнул, взмахнул руками – но беглец, не теряя ни секунды, снова взвился в воздух и неуклюже хлопнулся на топкую землю.
– Стой!!! Куда?!.. – смахнув на дно коляски едва накрытый ужин и даже не заметив, дед молнией рванулся вслед за утеклецом, но зацепился ногой за порожек, и стремглав вылетел наружу – руки вытянуты вперед, ноги назад, не хуже любой лягуши. – Сто-о-о… ой!!!..
Лягушачий хор нестройно квакнул в последний раз и испуганно замолк, а удивленный закат обогатился новыми красками и звуками – из глаз распростершегося в болотной грязи дедка снопами полетели искры в соответствующем случаю акустическом сопровождении.
– Где?.. где он?.. – перед глазами еще вились золотые звезды вперемежку с черными кругами, а старик уже яростно зашарил руками вокруг. – Иван? Царевич? Ты где? Иван, вернись немедленно! Я приказываю!.. Вернись сейчас же!.. Ты не имеешь права!..
Под боком у деда что-то слабо шевельнулось.
– Иван?.. – он сунул руку под себя, и пальцы его осторожно сомкнулись на маленьком холодном влажном тельце. – Иван…
Старичок перекатился на бок, поднес руку с пленником к лицу и облегченно перевел дух.
– Юный остолоп… – от души, но беззлобно ругнулся он в морду оглушенной лягушке. – Напугал-то как!
Перед носом его в мокрую кочку с глухим чавком вонзилась стрела.
– Что э?..
Но не успел чародей ни договорить, ни повернуться, как вторая стрела пригвоздила к другой кочке за его затылком свалившуюся шляпу.
– Не двигаться. Не говорить. Руками не махать, – угрожающе прозвучал с небес ледяной голос, и тут же третья стрела впилась в хлюпкую твердь островка над чародейской макушкой для подтверждения серьезности намерений стрелка.
– Отпусти Ивана, – не терпящим пререканий тоном скомандовал тот же голос, и метрах в трех над головой изумленного пенсионера нависла, закрывая прелести уже почти закатившегося заката, обширная прямоугольная тень. С края ее свесилась лохматая голова в сопровождении двух рук и одного готового к стрельбе лука.
– Если я его отпущу, он убежит! – сердито воскликнул старичок, предусмотрительно всё же не нарушая двух оставшихся директив.
– Вань?.. – голос сверху растерял пару льдинок и стал просто тревожным. – Ты меня слышишь? Не бойся. Я за тобой. Ты меня понимаешь? Если да – то квакни!
Земноводное в кулаке деда издало полузадушенный хрип.
– Да молодец ты мой!.. – умилился еще более потеплевший голос. – Сейчас этот старый пень тебя отпустит, и…
– Старый пень?! – возмущенно подскочил дедок. – Ах ты, наглец!
И не успела Серафима опомниться, как незримая сила ухватила ее за шкирку и с презрительной легкостью, будто соломенную куклу, подкинула в воздух.
И тут же двенадцать квадратных метров шедевра шатт-аль-шейхского оккультного ковроткачества, оставшись без пассажира, обрушились на престарелого ловца лягушек всей своей пятидесятикилограммовой красотой. Секундой позже сверху на них обоих с высоты комариного полета грохнулась Сенька. Масдай ахнул, старик охнул, лягушка пискнула…
Царевна не стала терять время на выражение своих эмоций таким бесполезным способом – она рвалась в бой.
– Масдай, в сторону, быстро! – свирепо прорычала она.
Ковер послушно приподнялся, поспешно сдал было влево, но в последний момент брезгливо завис над мокрой топкой землей, и решительно сманеврировав еще немного, осторожно опустился на коляску.
– Мне еще ревматизма не хватало… – оправдывая потерю драгоценных секунд, смущенно пробурчал он, но его уже никто не слушал и не слышал – одним прыжком царевна впечатала едва привставшего старикана спиной обратно в пружинистый торфяник и приставила нож к горлу. Что-то необъяснимое и зловещее беспомощно пыхнуло в вечернем воздухе над ее головой маслянисто-фиолетовым и развеялось по ветру.
– Слушай меня внимательно, – не сводя горящих гневом и жаждой мщения очей с растерянной физиономии старика, припертого к поросшему хилой травкой торфу, прорычала Сенька. – По натуре я человек добрый и насилия со злом не приемлю. Особенно по отношению к пенсионерам. Но если ты немедленно не превратишь Ивана обратно…
Договаривать не пришлось – волшебник всё понял и поверил с полунамека, и лицо его потемнело.
Но не от испуга.
– Нет, нет и еще рез нет!!! – прогремело яростно в предзакатной тишине, и с кривобокого дерева за его спиной посыпалась с заполошным карканьем задремавшая было стая ворон. – Тысячу лет назад я поклялся, что исполню свой долг мага-хранителя, чего бы это мне и всем остальным ни стоило! И я исполню его, даже если мне придется превратить в жаб всех правителей Белого Света! Да известно ли тебе, глупый мальчишка, что сейчас судьба всего мира висит на волоске! И что если лукоморец откажется, то немыслимое зло вырвется на свободу! Вечный мрак поглотит Вселенную!
– Что-что?.. – нож дрогнул и выскользнул из непроизвольно разжавшихся пальцев царевны, глаза ее недоверчиво моргнули, а голос сорвался. – Что… ты сказал?..
Довольный произведенным эффектом чародей торжествующе усмехнулся и начал гордо приподниматься, как Серафима вдруг дернулась, икнула, всхлипнула, опорная рука ее подломилась, и она беспомощно упала на грудь застигнутому врасплох вдохновенному кудеснику, отправляя того в очередной раз в объятия топкой земли…
И зашлась в приступе хохота.
Опешивший, ошалевший, а местами просто огорошенный служитель оккульта не знал, смущаться ему или возмущаться.
– Да, я абсолютно точно уверен, что Гаурдак, пожиратель душ, прародитель тьмы, проснется от тысячелетнего сна именно в этом году! – то ли оправдываясь, то ли убеждая потерявшего всякий самоконтроль противника, сердито вещал он в истерично трясущуюся перед его носом темно-русую макушку. – И наступит конец Белому Свету! И небо упадет на землю! И охватит глад и мор род людской! И не вижу в этом ничего смешного!..