Смерть Максимилиана аннулировала обещания курфюрстов, данные Карлу, и предоставила шанс попытаться получить от монархов-соперников больше денег. Это событие, кроме того, освободило Фуггера. Теперь, когда его давний клиент и защитник упокоился в гробнице, Фуггер избавился от уз лояльности. Богатейший банкир Европы отныне мог преследовать собственные интересы, пускай даже те не совпадали с интересами Габсбургов. Если Карлу его услуги не нужны, значит, так тому и быть. Он найдет других клиентов.
Когда банкиры осознают, что кредитная сделка под угрозой, они порой прибегают к тактике, известной как «суперповышение». Клиенту выставляется настолько высокая цена, что никакой другой претендент не в состоянии ее перебить. Причем ставка может быть так велика, что ставит клиента на грань банкротства. Но это не имеет значения. Важно то, что банкир выигрывает – и получает свой процент. Фуггер не изобретал тактику «суперповышения». Но смерть Максимилиана предоставила ему возможность использовать эту тактику – быть может, впервые в истории человечества.
Едва Максимилиан скончался, Фуггер отправил гонца с новостями в Париж. Он хотел снискать расположение короля Франциска, оказаться первым, кто сообщит французскому монарху о случившемся. Тем самым Фуггер давал понять, что открыт для сотрудничества и готов помочь французской короне выиграть выборы. Конечно, сам Фуггер предпочел бы победу Карла. Он сделался богатейшим человеком Европы, финансируя Габсбургов в маленькой Австрии. Перспективы финансирования династии в Испании и Новом Свете манили и ослепляли. Но он слишком усердно добивался хороших условий и возбудил чрезмерное недоверие к себе среди австрийской знати. Он слишком верил в Максимилиана и приложил слишком мало усилий, чтобы «обаять» Карла персонально. Теперь, когда выборы вновь приобрели актуальность, он столкнулся с реальной опасностью очутиться вне игры. Нет, что бы там ни думали курфюрсты, Фуггер по-прежнему в деле, ибо он – единственный банкир, которому доверяют все вельможи.
Юный король Испании желает бросить его на обочине? Что ж, Фуггер этого не допустит. В конце концов, он был выдающимся финансистом. Подобный исход не только уязвлял самолюбие, но, что было бесконечно хуже, ставил под угрозу его финансовую империю. Габсбурги могли разорвать все контракты, если он поддержит Франциска. Карл вполне способен отобрать у него контракт на добычу серебра и передать права на металл, скажем, тому же Вельцеру. В результате к Якобу выстроится очередь обеспокоенных вкладчиков, требующих своих денег. Как и в жуткие дни после смерти фон Мекау, он не сможет удовлетворить всех единовременно. Перед глазами снова замаячил призрак долговой тюрьмы.
Прикинув все за и против, Фуггер решил воспользоваться своим основным преимуществом – масштабом. Он мог предложить кандидату намного больше денег, чем кто-либо еще. Напомнив курфюрстам о своих возможностях – «рекламную кампанию» Якоб начал с приема в саду в честь Людовика Арагонского и продолжал до самого дня выборов, – он может задрать цену победы столь высоко, что никто не сумеет с ним конкурировать. Соперники отпадут один за другим, и он останется единственным «уцелевшим» банкиром. Надо ставить на амбиции соперничающих королей, рассчитывать, что они не перестанут торговаться – и таким образом вынудят банкиров-конкурентов отступить ввиду чрезмерно высокой цены.
Чтобы план удался, следовало продемонстрировать Карлу, в чьих руках козыри. Именно тут пригодился Франциск. Фуггер хотел, чтобы Карл усвоил простую истину: если он не выберет Фуггера, Фуггер не станет страдать, но предложит свои ресурсы – наиболее крупный свободный капитал Европы – королю Франции. Ничего личного. Якоб хотел, чтобы Карл понял: не курфюрсты решают, кому быть императором, и если Франция получит деньги Фуггера, Габсбурги потеряют Священную Римскую империю – крупнейшее политическое образование Европы – заодно с надеждами на мировое господство. Да, поддержка Франциска принесет дополнительные проблемы, ведь Фуггеру все равно придется вести дела с Габсбургами. Но не важно, всерьез ли Фуггер помышлял переметнуться на сторону Франции. Важно, поверят ли Габсбурги в подобное развитие событий, опасаются ли они такого «предательства» с его стороны. Вот почему Фуггер отправил гонца в Париж. Вот почему он продолжал сообщать Франциску последние новости несколько недель подряд. Вот почему он дал указание своему племяннику Антону, который сменил постаревшего Цинка в Ватикане, поддерживать контакты с людьми Франциска в Риме. Фуггер не мог, разумеется, сделать Франциску прямое предложение о кредите – иначе Габсбурги бы разъярились. Но можно было устроить все так, чтобы Франциск сам пришел к нему. Своими якобы невинными действиями Фуггер пытался добиться именно этого.
Тем временем ситуация складывалась так, что у Фуггера появился еще один шанс доказать Габсбургам свою незаменимость. В Вюртемберге, немецком княжестве неподалеку от французской границы, ряд городов принадлежал не местному правителю, князю Ульриху, а империи, и ими управляли наместники Габсбургов. Это бесило Ульриха, поскольку указанные города платили налоги в имперскую казну, оставляя княжескую ни с чем. Когда Максимилиан умер, Ульрих воспользовался моментом и ввел свои гарнизоны в эти города. Однако он недооценил Габсбургов. Пусть Максимилиан ушел, созданная им структура управления сохранилась. Габсбурги намеревались вернуть свое силой – если найдут денег, чтобы набрать войско. Фуггер не упустил возможность: он предоставил Габсбургам 113000 флоринов на наемников.
Сохранился набросок Дюрера – военная сценка. Рисунок отражает подавляющее превосходство войска, нанятого на деньги Фуггера, над силами противника. На переднем плане – линия пушек с невероятно длинными стволами, нацеленными на замок. Солдаты Габсбургов возле пушек выглядят уверенными в победе. Один явно жалеет защитников замка, которым суждено пасть. Рисунок не оставляет сомнений в конечном триумфе Габсбургов, и этот триумф состоялся. Победа имела немалое значение для Габсбургов, она принесла не только города, но княжество целиком, включая Штутгарт, стратегически важный оплот, учитывая его близость к Франции.
Этот эпизод снова доказал, что Фуггера стоит иметь в друзьях. Чуть позднее раздраженная Маргарита, тетка и наставница Карла в этой кампании, попросила племянника перестать валять дурака и взять кредит у Фуггера, пока не оказалось слишком поздно. Умолчав об очевидном (что у Фуггера денег больше, чем у других банкиров), она прибегла к этическому обоснованию: «Он оказал нам столько услуг и сделал столько полезного, что долг сюзерена побуждает с ним сотрудничать».
Время было на исходе. Сообразив прежде Карла, что победит тот, кого поддержит Фуггер, Франциск направил посланника в Аугсбург – как и ожидал Якоб. Король Франции полагал, что они с Карлом находятся в равных условиях в битве за финансы. За Карлом стояли Вельцеры и итальянцы, за Франциском – лионские банкиры и другие итальянцы, плюс французская казна пополнилась средствами от продажи королевских земель и присвоенным, от имени государства, имуществом министра финансов. Однако Франциск понимал, что ему недостаточно, используя терминологию карточной игры, ответить на ставку Карла. Он должен облегчить выбор курфюрстам, не просто отвечая Карлу, но изрядно перебив ставку последнего. Мысля подобным образом, он запросил у Фуггера кредит в размере 300000 экю, что соответствовало 369000 флоринов. Франциск постарался сделать свое предложение максимально привлекательным для банкира. Он обещал скорейшее погашение кредита за счет французских налоговых поступлений и посулил комиссию в размере 30000 экю. Если Фуггер согласится, Франциск вдвое увеличит ставку Карла. С такими суммами король Франции не мог проиграть. Независимо от того, сколько банкиров войдут в «консорциум» Карла, король Испании будет не в состоянии сопротивляться Франциску и Фуггеру. Тактика «суперповышения» последнего строилась именно на этом. При любых раскладах Франциск получал не перевес в голосах, а все семь голосов курфюрстов. Иными словами, у него возникал шанс объединить Францию и Германию под властью Валуа.