Заместитель Альберса, человек по имени Дерншвамм, не ведал, что случилось с его боссом. Он знал только, что толпа вломилась во дворец епископа по соседству с представительством фирмы Фуггеров, подожгла этот дворец и ищет новых жертв. Дерншвамм велел хватать порох и мушкеты, вынес арсенал на крышу и скомандовал целиться. Запольяи, подстрекавший толпу ломать и грабить, заметил стволы мушкетов; он испугался бойни и распорядился отступать.
Дерншвамм выиграл немного времени. Понимая, что толпа обязательно вернется, он забрал из сейфа все деньги – 40000 флоринов – и переправил их в венгерский «филиал» Святого престола. Это тоже было небезопасно, но все же надежнее, чем держать деньги при себе. Далее Дерншвамм отправил конного гонца на рудник Нойсол с приказом вывезти казну рудника через польскую границу в Краков. Сотрудников своего отделения он также отослал в Краков – там им ничто не угрожало.
Он готовился к собственному бегству, когда пришла весть о предательстве Альберса. Дерншвамм полагал, что затопление шахт будет лучшим прощальным подарком королю Людвику, но все же решил не устраивать диверсию, рассчитывая, что Фуггер сумеет, тем или иным способом, вернуть шахты обратно. Умелый и преданный работник, мечта любого работодателя, Дерншвамм покинул Буду, убедившись, что сделал все возможное. После этого толпа ворвалась в филиал фирмы Фуггера. А король Людвик, завладев шахтами, велел их управляющим отправлять доходы в королевскую казну.
В письме своему краковскому агенту Фуггер вновь винил во всем Лютера. «Новые священники побуждают народ не подчиняться закону. Так поступали и крестьяне, ослушавшись своих господ». Якоб был в отчаянии. «Не знаю, что еще произойдет», – писал он. В письме к Георгу Бранденбургскому Фуггер сравнивал короля Людвика с крестьянами. Мол, Людвик выступил против него потому, что был должен денег.
Да, Фуггер изрядно растерялся, но нельзя сказать, что он ничего не предпринимал. Наоборот, он поспешил задействовать свою «сеть». Папа Климент в письме Людвику хвалил Фуггера и требовал от короля вернуть Фуггеру захваченную собственность. Швабская лига пригрозила Венгрии вторжением. Император объявил бойкот венгерских товаров. Герцог Баварский последовал его примеру, как и герцог Пфальцский. Даже брат Людвика, король Польши Сигизмунд, пообещал не покупать венгерские товары, пока Людвик не возвратит рудник Фуггеру.
Экономические санкции использовались как оружие минимум 2400 лет – если считать с тех пор, как древние Афины ввели торговое эмбарго против своего соседа Мегары [75] . Императорский двор вводил санкции в отношении Венеции в 1508 году. Но бойкот Венгрии отличался прежде всего своим размахом и стал олицетворением кланового капитализма. Все, кто оказывал давление на Людвика, были клиентами Фуггера. Поддерживая своего кредитора, они, безусловно, рассчитывали на его благосклонность в будущем.
Бойкот был не единственной причиной, по которой Людвик задумался о капитуляции. Государства, как правило, плохо управляют бизнесом, и Венгрия не была исключением. Без навыков и знаний инженеров Фуггера рудник приносил убытки. Люди, которых король послал управлять шахтами, ничего не знали о горнодобыче. Работники не слушались, помпы и печи простаивали. Вдобавок «лоялисты» исполняли распоряжение Дерншвамма (от имени Фуггера) и постоянно устраивали мелкие диверсии. Саботаж, бойкот и собственная беспомощность – все было против Людвика. Рудник, приносивший Фуггеру огромные прибыли, для королевской казны стал тяжким бременем.
Тем не менее, Людвик упорствовал. Чтобы оправдать свои действия и преодолеть международное давление, он вынудил по-прежнему остававшегося в заключении Альберса подписать второй документ. Из бумаги следовало, что Людвик ничего не должен Фуггеру – зато Фуггер задолжал венгерской короне значительную сумму, 200000 флоринов. При этом Людвик согласился вернуть Фуггеру некоторые присвоенные ценности и просил обсудить возможность новых займов, но настаивал на том, что шахты и оборудование останутся за Венгрией. Еще он требовал, чтобы Фуггер отказался от своих претензий. Это предложение было бессмысленным, оно не сулило Фуггеру ровным счетом ничего. Фуггер писал герцогу Георгу, что «мысль [короля] пустая, мертворожденная».
Якоб продолжал тянуть за ниточки, чтобы возвратить свои шахты. Он попытался переманить Запольяи, отправил тому в подарок кольцо с бриллиантом и дары жене и дочери. Признавая собственную непопулярность, он попробовал переложить вину на Алекси Турзо – якобы именно тот придумал обесценить валюту. В ноябре имперские представители встретились с советниками из Баварии и Пфальца в Буде, чтобы провести переговоры с Людвиком. Они надеялись на компромисс, но Людвик не пожелал уступить.
Сулейман Великолепный, султан Турции, пребывал в своих садах удовольствия в Адрианополе, когда ему доложили о неприятностях в империи. Янычары, элитные войска Сулеймана, подняли восстание. Это событие неожиданно помогло Фуггеру.
Сулейман был самым опасным человеком Европы. Правнук Мехмеда Завоевателя, султана, который взял Константинополь, Сулейман намеревался расширить турецкие владения в Европе. В 1521 году триста тысяч бойцов Сулеймана выступили к прежде непобедимому Белграду, цитаделью которого не смог завладеть сам Мехмед. Сулейман занял крепость после семидневной осады. Победа обеспечила Турции доступ в Венгрию с юга. Сулейман остановился только потому, что его отвлекли другие события в обширной Османской империи. Потом была битва при Павии и ошеломительное пленение Карлом французского короля Франциска. У Сулеймана появился достойный противник, император Карл V, не менее могущественный, чем султан. С той поры, как Мехмед взял Константинополь, папы в Риме призывали к крестовому походу против турок. Монархии Европы были по отдельности слишком слабыми, чтобы отважиться на подобное. Однако Карл обрел достаточно силы, чтобы бросить вызов султану.
В янычары набирали детей христианских рабов, которых растили солдатами. Султан платил им военной добычей. Нет войны, значит, нечего и нечем платить. Янычарам же обещали, что большая война – с немалыми возможностями для грабежа – будет вестись каждые три года. Они требовали, чтобы Сулейман напал на Карла, прежде чем тот атакует сам. Они хотели нанести удар по Буде, а затем двинуться на Вену. Когда Сулейман удалился в Адрианополь, чтобы поразмыслить обо всем, янычары потеряли терпение и восстали. В Адрианополе, недалеко от греческой границы, были гарем, кедровые рощи и охотничьи угодья. Султан Сулейман любил это место. Но когда янычары взбунтовались, об удовольствиях пришлось забыть. Султан поспешил обратно в Константинополь, казнил предводителя янычар – и пообещал напасть на Буду.
Людвик отчаянно нуждался в деньгах на укрепление обороны. Главный источник финансирования, медный рудник, приносил одни убытки, поэтому король ничтоже сумняшеся предложил Фуггеру вернуть концессию в обмен на кредит в 150000 флоринов. Фуггер не собирался идти на компромисс. Он потребовал от Людвика возместить все потери бизнеса за украденный со складов металл и оплатить издержки по восстановлению работоспособности шахт. Фуггер уточнил, что относительно формы оплаты привередничать не будет: деньги, шелка, земля, драгоценности – все годится, но сумма должна быть покрыта полностью. Еще он хотел больше привилегий. Права на добычу, указал он, едва компенсируют расходы. Пусть Людвик предложит нечто дополнительно – возможно, другой рудник, землю или акциз, – если королю настолько необходим кредит. Людвик счел, что Фуггер желает слишком многого. Несмотря на наступление турок, он притворился, будто сможет победить самостоятельно, – и отверг притязания Фуггера.