– Великолепно! – возле уха раздался уже знакомый Мефодию тихий, но проникающий в каждую частицу сознания голос. – Превосходный дебют, поверь моему опыту! Ну и как ощущения?
– Вы нарочно это подстроили? – не оборачиваясь, спросил Мефодий у подкравшегося тише воды Гавриила, как оказалось, по совместительству являющегося также псевдополковником ФСБ Гавриловым. – Тест на выживание?
– Нет, конечно, – ответил тот. – Мы вообще-то планировали вернуться за тобой, как только решим проблему с Титаном, но кто бы мог предположить, что все вот так обернется…
– И даже…
– И даже мы! – грустно промолвил Гавриил. – Не такие уж мы всесильные, как кажемся на первый взгляд… Скажи спасибо агенту Пелагее – если бы не она, к обеду ты бы был обычным покойником. Сколько моих драгоценных усилий пропало бы даром, уж прости за эгоизм – черта мерзкого характера… Нет, вы только подумайте: родной брат, а как поступил! Вот откуда берутся потом землекоповские сказки про Каинов и Авелей!
– Ну и где мне теперь со своей знаменитой физиономией можно будет показаться?
– Ерунда, – махнул рукой смотритель. – Ты же никого не убил, и это главное – «шлейфа» за тобой, кроме разрушений и чудесной неистребимости, не тянется. Завтра зайду куда следует, побеседую с кем нужно…
– Опять будете рыться в мозгах?
– А что поделаешь? Служба такая – неприятно, а надо. Кстати, как я все провернул! – явно гордясь собой, проговорил Гавриил. – Жаль, ты концовки не увидел – стоят, глазами хлопают, ничего не понимают, бранятся друг с другом, в ФСБ названивают… Я им короткую вставочку о себе в память занес, а две минуты назад она бесследно самоликвидировалась. «Кто такой Гаврилов? Зачем Гаврилов? Откуда Гаврилов?..» Никто не знает. Так и про тебя через три дня думать будут. По соседям пройду, в милицию схожу, на телевидение… Был хулиган Мефодий – и сплыл хулиган Мефодий. А остался добропорядочный гражданин Мефодий Петрович Ятаганов – работник солидной фирмы.
– А брат? А родители?
– А чем твой брат хуже остальных? Зайду и к нему. Мало того – он сам позвонит твоим родителям и все сегодняшнее опровергнет.
Мефодий задумался. Гавриил невесомой походкой, не приминая травы, подошел к нему поближе и ободряюще потрепал по плечу.
– По правилам Просвещения должен сделать тебе еще одно предложение. Его доводят до каждого Просвещенного, и, к слову сказать, очень многие соглашаются. Если желаешь, я внесу тебе в мозг установку, что для тебя якобы продолжается нормальная жизнь, а все твое «исполнительство» будет казаться лишь увлекательным сном. Это твое законное право, и считаться с ним мы обязаны. Но однако вижу, что ты…
– Не надо, – сказал Мефодий. – Переживу, не маленький. Превратили черт знает в кого, а теперь хотите всей полноты ощущений лишить? Дудки!
– Вот слово не варианта-два, но три! – уважительно кивнул Гавриил. – Вот это по-нашему! «Дайте мне всю правду и ничего, кроме правды…»
– И да поможет мне Хозяин! – закончил за него Мефодий.
– Молодец! – похвалил Гавриил. – Осваиваешься, причем осваиваешься даже быстрее, чем положено. Не скажу, что это плохо, но все-таки немного нетипично.
– Кстати, что там с вашей проблемой?
– С нашей, уважаемый! – поправил Гавриил. – Теперь уже с нашей. Ничего хорошего. Кронос что-то задумал, это очевидно. Титан на планете – явление неординарное. Последний раз подобное случалось… Когда там у землекопов Тунгусский метеорит упал?
– В начале века. Тысяча девятьсот восьмой, если мой архив памяти не поврежден.
– Твой архив памяти я устанавливал лично, а вот кто бы мой подрегулировал… Да, тысяча девятьсот восьмой, верно. Это была разведка боем: Гиперион хотел наскоком проверить вероятное место сокрытия Усилителя, да только что-то у него не получилось и он лишь тайгу под собой повалил… Пока мы прибыли, он уже сбежал. Но эта тактика для Титанов была привычной, а вот сегодняшний случай мне очень не нравится… Да еще на мою голову здесь, в пятьдесят пятом секторе…
– Известно, где именно?
– Нет, но присутствие Палланта чувствуется во всем… Однако ты пока не забивай себе голову. Сейчас поедем на базовую точку и завершим начатое деблокирование.
– Не сочтите за неуважение, но смею напомнить, что я…
– Не бойся, выйдем в открытую. Правда, придется сделать тебя «скользким».
– Как это?
– Просто станешь невидимым. Невидимым в том плане, что ни один землекоповский взгляд не задержится на тебе дольше, чем на полсекунды. Самый незаметный из незаметных людей в мире – мечта разведок и террористов… Мигель!
Из-за ближайшего дерева вынырнул «наниматель» Мефодия, который, похоже, скрывался там с самого начала их с Гавриилом разговора.
– Будешь нас прикрывать, – приказал Гавриил Мигелю, – но не так, как в прошлый раз, когда ты проморгал Циклопа, заглядевшись на какую-то землекопку!
– У всех бывают проколы! – огрызнулся Мигель, видимо, позабыв недавнее стояние на голове за «разговорчики в строю». – И, виноват, даже у вас! Забери вы новобранца на точку сразу, и он бы ничего такого не выкинул…
– Опять за свое! – угрожающе прищурился Гавриил.
– Молчу-молчу! – тут же сдал назад Мигель.
– И вот с этими людьми мне приходится работать! – обратился смотритель к новобранцу. – Опекай вас, оберегай, носы подтирай!.. А что взамен? Одна лишь черная неблагодарность и хамство… Хочу надеяться, что вы, молодежь, будете проявлять к нам хоть немного почтения… А впрочем, сколько себя помню, когда такое было?..
Военная наука вовсе не является непогрешимой наукой, в ней нет места для абсолютных суждений о том, что правильно и что неправильно.
Омар Бредли, американский генерал, участник Второй мировой войны
Все мужчины, кто женщин любит,
Мне подвластны, подвластны, мой друг;
Лишь коснусь я рукой кого-то,
От любви он разум теряет.
Любовная песня индейцев виннебаго
Августовское солнце, теплое, но уже не такое обжигающее, как пару недель назад, светило в глаза и, даже несмотря на автоматическую регулировку светочувствительности, заставляло Мефодия щуриться. По старой памяти, что ли? Мигель же, словно не доверяя всем этим исполнительским усовершенствованиям, просто нацепил на свой большой испанский нос солнцезащитные очки такого размера, что под ними, помимо глаз, умудрялась спрятаться половина лица.
Их «Рэнглер», маленький юркий внедорожник с открытым верхом, двигался по кривым улочкам пригородного поселка Рогово и выглядел среди полузасыпанных золой канав и мусорных баков несколько странновато – престижная техника в жуткой грязи, хотя изначально именно для грязи джип и предназначался.