Черная, колышущаяся и отражающая огни города гладь пролива Те-Нарроуз показалась поначалу очень далекой и пугающей. Мефодий задержал дыхание и мимоходом посетовал на то, что зря Хозяин не одарил Исполнителя способностью к левитации, лишив его тем самым перед лицом врага столь неоспоримого преимущества.
Инерция прыжка закончилась, и, задержавшись в верхней мертвой точке на долю секунды, Мефодий рухнул вниз, отчего кровь бросилась ему в голову, а уши заложило. В лицо ударил сырой поток воздуха, а пульсирующая волнами гладь залива стремглав понеслась навстречу…
– Не уйдеш-ш-шь! – шипела от напряжения Афродита, пальцы которой намертво впились в ворот Мефодиева свитера. Юпитерианка волочила новобранца по воздуху в направлении берега. Мефодий был пойман Афродитой на полпути к воде, однако затащить его обратно на мост она не смогла: способность перемещать по воздуху тяжелые предметы требовала огромных энергозатрат для материальной формы небожителей.
Мефодий задергался и засучил ногами, стараясь разорвать свитер, однако тот, как назло, проявлял чудеса стойкости.
Мефодий слышал, как на мосту ударило еще несколько выстрелов, а затем громкий всплеск упавшего тела дал понять, что Мигель – мертвый или живой – добрался-таки до воды. Вслед за всплеском забарабанили автоматные очереди, и по воде зашлепали пули – если противника не удалось захватить живьем, его следовало безжалостно уничтожить…
– Еще раз дернешься – и я оторву тебе голову! – гневно бросила Афродита. Дружелюбия в ее голосе не было.
– Отпусти немедленно! – Мефодий тоже хотел выглядеть разъяренным, но у буксируемого за шиворот это получилось как-то неубедительно.
– Или что? – издевательски рассмеялась Афродита. – Мальчик, да стоило мне тогда, на острове, на тебя только краем глаза глянуть, как ты едва сознание не потерял! Ты еще молодая и глупая особь, и не тебе тягаться со мной! И не такие, как ты, ползали предо мной на коленях. О, как же вы предсказуемы – слов нет! Как же легко вертеть вами! Пожалуй, я не отдам тебя Нептуну, а оставлю при себе – будешь моим ручным землянином. В конце концов, ты молод и в самой кондиции, мне такие по нраву. Будешь покладистым – останешься жить. Если же нет…
– Прости, любимая, но вынужден отклонить твои руку и сердце, – проговорил Мефодий, чувствуя, что свирепеет – перед его глазами вдруг отчетливо предстали обезглавленный Джейкоб, расстрелянные в упор Роберто и Александр, хладнокровно добиваемый раненый Мигель, прочие погибшие Исполнители и смотрители, с кем он не был знаком, но смерть которых произошла сегодня на его глазах. – Я чертовски трудно приручаюсь! И не убивайся сильно, я уверен, что в будущем ты наверняка встретишь того, кто полюбит тебя и такую…
– Какую такую? – настороженно спросила Афродита. В тоне Мефодия звучали непривычные ей интонации – та, что умела шутя завоевывать и беспрекословно подчинять, крайне редко нарывалась на дерзость.
– Попорченную! – пояснил Мефодий и выпустил правый слэйер…
Руки Афродиты все еще сжимали ворот его свитера, когда новобранец камнем падал в воды пролива Те-Нарроуз. Сама же Прекраснейшая из Прекраснейших, богиня любви и красоты, вопила где-то в вышине, с каждой секундой отдаляясь от падающего Мефодия все дальше и дальше. Крик Афродиты был вполне объясним: слэйер новобранца с аккуратностью хирурга ампутировал ей обе верхних конечности чуть повыше локтей.
Будь у Мефодия выбор, он ни за что бы, разумеется, так не поступил. Но юпитерианский плен не предвещал ничего, кроме лоботомии и службы в качестве подопытного образца, а самоубийство, по мнению Мефодия, сделало бы много чести этому безжалостному созданию, в чарах которого его угораздило запутаться. Так что слэйер Мефодия вдобавок ко всему разрубил и эти путы – незримые, но крепость имевшие стальную.
Уже перед самым приводнением Мефодия вцепившиеся в него отрубленные руки Афродиты полыхнули голубым пламенем, которое обожгло шею новобранца и наверняка перекинулось бы и на волосы, если бы не удар о воду.
Лютый холод пробрал Мефодия до костей, но сразу же заработавшие системы жизнеобеспечения организма сообщили, что Просвещенный Исполнитель выжил и вполне исправно функционирует.
Что мы сказали друг другу
что теперь мы точно олени
идем друг за другом
головы подняты
уши насторожены
глаза пристальны
копыта всегда ступают на
твердую землю
а в ногах затаилось бегство.
Н. Скотт Момадэй. Сравнение
Город, город, ты в схватке жестокой
Окрестил нас как падаль и мразь…
Сергей Есенин
Одиночеством Мефодия было уже не напугать – после ухода Раисы он привык к нему, как к своей неказистой мебели, и, постоянно занятый работой, просто-напросто не обращал на него никакого внимания. Но то дома, в родном Староболотинске, где, казалось, каждый камень, каждый фонарный столб, каждое дерево готовы разговаривать с тобой на понятном языке и в каждом из них ты волей-неволей признаешь соотечественника.
Здесь же, на другом континенте в другом полушарии, ничего этого не было. Камни, столбы, деревья, стены домов, даже мусорные баки глядели на Мефодия с таким недружелюбием, что поначалу он даже не знал, на чем остановить взгляд. Оттого и нахлынувшее одиночество тоже казалось чем-то ни разу не испытанным и потому пугающим. Но надо отдать должное железной исполнительской выдержке, новобранец не впал в отчаяние и едва только, промокший до нитки, выкарабкался на пирс в статеновских доках, как сразу же начал анализировать сложившуюся ситуацию.
Ситуация была дерьмовее некуда. Исполнители и смотрители понесли катастрофические потери. Они убегают от юпитерианцев на собственной территории. Они нажили себе еще одного врага – землекопа, контроль над которым в этом секторе был полностью утрачен. А если принять во внимание легкость, с какой небожителям досталась эта победа, тотальная потеря контроля над всеми землекопами планеты была не за горами.
Теперь о хорошем. Совет смотрителей функционирует, и возглавляет его достойный преемник покойного Джейкоба. Порох в пороховницах тоже еще остался, хоть и был местами подмочен тем, что юпитерианцы имеют ряд довольно серьезных преимуществ. Усилитель не найден, и хотелось надеяться, что этого никогда не случится – Хозяин наверняка предусматривал и такое развитие событий. Кроме того, враг тоже понес потери, доказывающие, что бить его можно с успехом. Дома, как известно, и стены помогают, поэтому списывать со счетов Единую Охранную Систему планеты можно будет лишь в том случае, если она сама признает свое поражение. А поражения смотрители и Исполнители не признают никогда…
Стояла глубокая ночь. Хлюпая мокрыми ботинками, подошва одного из которых окончательно оторвалась и плавала сейчас в проливе, Мефодий побрел по пустым причалам, жизнь на которых замерла еще неделю назад в связи со всепланетным экономическим кризисом. У пирсов покачивались одинокие суда, их не разгружали и не загружали; они ждали своего часа, который обещал вот-вот пробить, ибо прогнозируемый теперь экономический подъем снова должен был выгнать сухогрузы и танкеры в море.