Ох, как же потом проклинал себя Сергаал за то, что не смог сложить один и два, не сообразил, о ком говорит рабыня вампира и почему эти трое здесь!
– Хорошо. Веди себя так, как будто ничего не произошло. Делай свое дело и ничему не удивляйся – будет шанс выжить и получить свободу. Все поняла?
– Да, но…
– Потом! Все, иди!
Девушка стремглав вылетела за дверь.
«Это ты еще что-то задумал или просто синдром спасателя прекрасных дев проснулся?»– язвительно поинтересовался Эстаи.
«Еще не знаю, но она может быть полезна, – отговорился Хранитель, быстро приводя себя в порядок. – На всякий случай приготовься – мало ли что я буду делать».
«Да я-то готов».
«Вот и хорошо».
Последний раз проведя гребнем по волосам, он быстро оглядел себя – вроде все в порядке – и, глубоко вдохнув, открыл дверь и спустился по лестнице вниз.
В холле его ждала все та же темноволосая рабыня. Низко поклонившись и не смея смотреть в глаза, она робко попросила следовать за ней.
Они пересекли холл, несколько комнат, спустились по лестнице, прошли через просторный зал и остановились еще перед одной лестницей.
– Прошу вас, господин. Дальше вы должны следовать один. – Девушка вновь поклонилась.
Сергаал усмехнулся и быстро сбежал по ступеням. Оказался перед небольшой дверью, толкнул ее и сделал шаг вперед…
Перед его взором предстала небольшая круглая зала. В неглубоких нишах по стенам горели сотни свечей, в центре стоял каменный алтарь, с которого свисали цепи, вокруг алтаря горели дополнительные свечи – высокие и толстые. Стены, кроме каменных ниш, были задрапированы синей и темно-голубой тканью. У самой дальней стены стоял столик, за которым пили нечто красное (Волчонок искренне постарался поверить, что это вино) двое. Одного из них Хранитель уже знал – это был тот самый вампир, который получил право обратить его. Второй же был значительно старше на вид, но уже начавший немного разбираться в этом Сергаал понял, что на самом деле он моложе своего друга лет на… триста. На столике стояла бутылка вина (молодой человек с облегчением выдохнул, что не укрылось от взгляда старшего вампира), блюдо с ломтиками сыра и третий бокал. Мест тоже было три, два из них – заняты.
– Приветствую. – Он склонился в глубоком поклоне.
И в следующее мгновение рухнул на пол, скорчившись от дикой боли. Через секунду все прошло, Волчонок смог поднять голову – и наткнулся взглядом на холодную усмешку старшего вампира.
– Не считай себя ровней нам, тварь, – презрительно процедил он, опуская руку. – Пусть даже ты и заслужил право стать вампиром, но стать вампиром – это еще слишком мало, чтобы заговаривать со мной первым. Встань!
Сжав зубы и гася в глубине души приступ ярости, он поднялся на ноги и тут же вновь склонился в поклоне.
– Назови мне свое имя, – бросил вампир.
– Райт, господин, – покорно ответил Сергаал, глядя в пол.
– Что же, Райт, заставило тебя желать лучшей доли, чем та, что положена тебе по праву рождения? – с интересом спросил второй вампир.
– Я не совсем понимаю, о чем вы, господин. – «Райт» склонился еще ниже.
– Почему ты решил, что можешь подняться выше уготованного человеку места? Что позволило тебе набраться наглости и пожелать себе лучшей доли, больше того – открыто заявить о своем намерении стать одним из высших существ, хотя по рождению ты являешься существом низшим? – терпеливо проговорил вампир, внимательно изучая собеседника.
Несколько секунд Сергаал размышлял, как бы ответить так, чтобы и не солгать, и не унизить себя, и в то же время дать ответ правдоподобный и который устроил бы вампира. Наконец он решился.
– Я подумал, что многие из вас когда-то точно так же решились. Пришли и взяли силой право. И были награждены за это. И я решил, что даже если ставка в этой игре – жизнь, то я готов играть.
– Похвально, хотя и нагло, – усмехнулся вампир, пригубив вино. – Ты прекрасно сражаешься. Откуда такие навыки у жителя вольной деревни?
«Эстаи, срочно! Что такое „вольная деревня“?» – мысленно крикнул Волчонок, внешне изображая попытки сформулировать ответ.
«Что-то вроде стада на выпасе в полях. Вроде как свободные, но во всем подчиняются вампирам. Они же производят корм для городских рабов. Почти все новообращенные вампиры – выходцы из „вольных деревень“ – там меньше давление со стороны „хозяев“, и потому большее количество людей сохраняют волю и разум».
– Я давно решил, что меня не устраивает мое положение, я хочу большего. Я несколько лет тренировался, отлынивая от работ, – «признался» Хранитель.
– Похвальная честность. – Собеседник улыбнулся, обнажив острые клыки. – Что ж, я услышал все, что хотел. Ваша светлость, у меня больше нет вопросов к этому юноше, – обратился он к сородичу.
– Наконец-то, – пробормотал молодо выглядящий вампир, поднимаясь и отставляя бокал. – Если честно, я никак не пойму сути ваших исследований, господин Мартин.
– Если вы не против, герцог, я бы с удовольствием объяснил вам их цель как-нибудь на досуге. – Мартин поклонился.
– В другой раз. Вы останетесь понаблюдать, как я понимаю?
– Если вы не против, – повторил тот.
– Не против. Больше того, мне было бы интересно впоследствии услышать ваше мнение о моей… постановке. – Герцог грациозно поклонился, пытаясь скрыть довольную улыбку. Но Сергаал успел ее заметить – и эта улыбка ему очень не понравилась.
Мартин откинулся на спинку кресла, наполнил бокал и вновь начал с интересом и каким-то почти детским любопытством фанатично преданного своему делу ученого наблюдать за Волчонком. Старший же вампир приблизился к своему будущему ученику, обошел его кругом, внимательно разглядывая, удовлетворенно кивнул.
– Раздевайся до пояса и садись на алтарь, – бросил он, снимая роскошный камзол и закатывая рукава шелковой рубашки.
Хранитель быстро выполнил приказ и опустился на холодный камень. Вампир подошел, провел пальцами по шее молодого человека, покачал головой.
– Надеюсь, ты выдержишь. Запрокинь голову.
На миг горла Сергаала коснулось дыхание вампира – вопреки легендам, они все же дышали воздухом – а в следующее мгновение острые клыки прорвали кожу, и алая влага хлынула в рот герцога Некрополя.
Хранитель сжал зубы, чтобы не закричать – он не думал, что это окажется настолько больно! Казалось, зубы вампира источали яд, пылающей волной разливающийся по телу, наполняющий сосуды и медленно, неотвратимо выжигающий жизнь… Но когда первая волна муки отхлынула, Волчонок понял, откуда берут род легенды о невыразимом наслаждении при «поцелуе вампира», – и это было во много раз страшнее.
Из последних сил он сопротивлялся тому, что с ним происходило. Сжимал кулаки, вонзив ногти в ладони, отчаянно кусал губы, пытаясь отвлечься, но только какая-то малая часть его сознания продолжала осознавать реальность.