Пожилая знахарка по имени Дерама, с которой Эрика познакомилась через одну из своих пациенток, оказалась неистощимым источником полезной информации.
Молодая рабыня пришла в лечебницу рожать. Девочка была худой, истощенной, ее ребенок вот-вот должен был появиться на свет. Когда оказалось, что роды не продвигаются, а Эрика и Йозефа к тому же еще и опасались, что положение ребенка было неправильным, мать роженицы вызвала Дераму. Правда, Йозефа попыталась протестовать, и казалось, что молитвы, которые она читала, стоя на коленях рядом с содрогающейся в схватках девочкой, были сейчас единственной надеждой, однако Эрика дала свое согласие. Она готова была принять любую помощь, которая могла бы спасти жизнь матери и ребенка. Дерама, увешанная колдовскими амулетами, сразу же принялась за дело, не обращая внимания на белых медсестер. Она сожгла пучок каких-то целебных трав и стала произносить заклинания, на что Йозефа из своего угла отреагировала укоризненным покачиванием головы. Но затем знахарка нагнулась к роженице, произнесла успокаивающие слова и что-то влила ей в рот из маленькой бутылочки. Девочка сразу же расслабилась, и ее дыхание стало спокойнее.
После этого Дерама велела Эрике расстелить на полу чистую простыню. Вместе с матерью она сначала поставила девочку на ноги над простыней. То, что последовало за этим, Йозефа позже прокомментировала как действо дьявольское и противоестественное. Эрика была потрясена. Знахарке с помощью странных перемещений беременной удалось перевернуть ребенка в правильное положение. Набравшаяся сил благодаря таинственным каплям, роженица между тем настолько пришла в себя, что смогла оказывать акушерке активную помощь. За самое короткое время гордая бабушка смогла принять на руки внука.
Эрика, окрыленная успехом, попросила знахарку время от времени заглядывать в лечебницу. Она часто слышала ее имя и знала, что чернокожие очень уважали эту женщину. Кроме того, сама Эрика надеялась кое-чему научиться у Дерамы. Средства лечебницы были еще очень скромными, и многие болезни удавалось лишь кое-как залечить, а не избавить от них пациента. К радости Эрики, знахарка тут же согласилась. Йозефа снова громко запротестовала, и остальные члены общины также не одобрили этой идеи. Эрика дала им обещание не спускать с Дерамы глаз.
На протяжении нескольких недель знахарка регулярно приходила в лечебницу. Между ней и Эрикой установились доверительные отношения, возникшие на общей основе – на желании помогать людям.
Теперь перед Эрикой встала новая проблема. Райнгард сообщил ей, что наконец-то получил благословение на путешествие к плантациям в глубине страны. Он надеялся, что жена разделит его радость и даже будет сопровождать его. Однако Эрика, живот которой уже заметно округлился и подвижность которой была весьма ограничена, засомневалась.
– Райнгард, я не думаю, что мне и нашему ребенку эта поездка пойдет на пользу, – возразила она.
Изумленное лицо Райнгарда выражало его чувства.
– Но ведь это же было нашей целью – поехать в эти места и…
Эрика, успокаивая, положила ладонь на его руку. Она все же немного сердилась на Райнгарда, из‑за того что тот, несмотря на радость по поводу предстоящего отцовства, на самом деле, казалось, не очень-то обращал внимание на ее беременность.
– Послушай, мы должны подождать, пока ребенок появится на свет, а потом я смогу тебя сопровождать.
В глубине души Эрика надеялась на то, что, когда у них родится ребенок, ей удастся отговорить Райнгарда от поездки вглубь страны или даже в джунгли. Об этих регионах не говорили ничего хорошего. И о плантациях тоже. Закон, который позволял миссионерам посещать рабов на плантациях, был довольно новым, а большинство хозяев и управляющих вообще считали эту идею глупой. Некоторые из них даже не позволяли миссионерам причаливать к их владениям, так что это было бы путешествием в неизвестность. По лицу Райнгарда Эрика видела, что он разрывается на части. Он видел в этом свое призвание, она знала это и боялась, что ни она как его супруга, ни даже его еще не рожденный ребенок не смогут изменить его планы.
– Хорошо, Эрика, тогда оставайся здесь, в миссии, а я все же поеду…
Женщина пришла в ужас:
– Райнгард! Неужели ты хочешь, чтобы я… Я ведь тогда останусь совсем одна!
– Ты будешь в безопасности! Йозефа и другие члены общины позаботятся о тебе, когда наступит срок. – Он вздохнул. – Я должен ехать, пусть даже и с тяжелым сердцем. Надеюсь, ты это понимаешь.
Эрика грузно опустилась на стул. Вместе со страхом предстоящих осенью родов – а до тех пор Райнгард ни за что не вернется – ей придется носить в сердце еще и тревогу о своем где-то путешествующем муже. Она сочла его решение эгоистичным, но ничего не сказала. Что она могла возразить против возложенной Богом миссии?
– Береги себя, – пробормотала Эрика, и горячие слезы побежали по ее щекам.
Райнгард уже направил свои мысли на ближайшее будущее.
– Меня не будет всего несколько месяцев, ну, может быть, чуть дольше… А когда я вернусь, ты снова будешь здоровой и крепкой, и, если на то будет воля Божья, наш ребенок родится сильным и здоровым, чтобы в будущем сопровождать меня. Может быть, я даже найду какое-нибудь прекрасное место, где мы смогли бы работать вместе.
Когда шестого июня лодка с Райнгардом и еще двумя братьями из общины покинула Парамарибо, Эрика стояла на берегу и махала им рукой на прощание. В сердце у нее была странная пустота.
Юлия была очень расстроена. В первые недели пребывания в Суринаме она уже нанесла визиты всем соседям, чтобы познакомиться с ними поближе. Карл всюду брал ее с собой, совершая многочасовые плавания на лодке вверх и вниз по реке, несмотря на сезон дождей, который между тем уже начался, несмотря на жару, москитов и затяжной дождь, которые делали пребывание в лодке не очень приятным.
Уже само понятие «соседи» было явным преувеличением. Кроме плантации Марвийков, до которой можно было добраться за час, ни одна из плантаций не находилась ближе, чем за несколько часов плавания, а это не то расстояние, которое можно преодолеть, чтобы заглянуть к кому-нибудь на чашечку кофе. Карл, казалось, играл вновь обретенную роль мужа и демонстрировал соседям Юлию, словно новую куклу. Он всегда требовал, чтобы она была хорошо одета и мило, по-дружески входила в доверие к соседям.
– Надень что-нибудь нарядное, сделай красивую прическу…
Каждый раз, слыша это, Юлия кипела от злости. Даже понятие «познакомиться» было неточным. Под бдительным взором Карла Юлия не решалась высказывать свое мнение. Она послушно повторяла то, что приказывал говорить ей муж.
К тому же Карл, окрыленный этими поездками, начал по ночам чаще заглядывать к жене. Юлия возненавидела эти визиты. Карл вызывал у нее отвращение, когда в пьяном виде взбирался на нее. Она лежала тихо и абсолютно неподвижно, надеясь, что так он скорее оставит ее в покое.
Однако визиты к соседям имели и положительные стороны: Юлия могла оставлять плантацию и встречаться с другими людьми. Дома она иногда чувствовала себя предметом меблировки – там на нее не обращали внимания ни Карл, ни Мартина, не говоря уже о Питере. Однако, как только поступало приглашение на ужин, Карл снова вспоминал о своей молодой красивой жене, такой образованной и вежливой.