– Какао пойдет на пользу миси.
Взмахом руки Амру попыталась отогнать птицу подальше от чашки. Нико любил таскать маленькие чайные ложки, чтобы играть с ними.
– Ах, оставь его в покое. – Юлия взяла ложку и протянула ее Нико, который сразу же радостно поскакал в угол веранды, держа в клюве свою добычу.
Юлия решила навести кое-какие справки. Несколько вопросов не давали ей покоя, и если кто-то и мог прояснить ситуацию, то только Амру.
– Амру?
Домашняя рабыня уже повернулась, собираясь уходить.
– Миси желает еще что-нибудь?
– Нет. Я хотела тебя кое о чем спросить.
Амру посмотрела на Юлию.
– Комната наверху предназначалась для ребенка Фелис?
Лицо Амру застыло.
– Масра Карл говорит, что никто не должен заходить в эту комнату, миси!
– Я знаю, Амру. Я только один раз заглянула туда. Скажи мне, что тогда произошло?
– Миси, я… – Взволнованная Амру мяла в руках свой фартук. – Может, миси лучше спросить об этом масру Карла?
– Амру, я точно знаю, что он не будет говорить со мной об этом… А кому еще я могу задать этот вопрос? Пожалуйста, скажи мне!
Амру вздохнула и тяжело опустилась на ступеньки веранды у ног Юлии.
– Миси Фелис была красивой и очень приятной женщиной, – начала она. – Масра Карл и миси Фелис были чудесной парой… Их свадьба здесь, в Розенбурге, стала большим событием. Много людей, много гостей…
Амру еще раз глубоко вздохнула, однако сразу же бросила на Юлию пристыженный взгляд.
– Извините, миси, я, конечно, имею в виду…
– Да ладно, Амру. Я знаю, что Карл очень любил Фелис.
Амру лишь кивнула в подтверждение. На какое-то время она задумчиво замолчала, наблюдая за попугаем, который все еще старательно возился с ложкой.
– Нико – птица миси Фелис. Когда-то Айку принес его из лесу, он его там нашел. Птичка была маленькая и слабая, наверно, выпала из гнезда. Собственно говоря, Айку хотел отнести попугая детям в поселок. Но когда миси Фелис увидела маленькую птичку… Она выкормила попугая и назвала его Нико. С тех пор Нико всегда был рядом с ней. А когда миси Фелис умерла, попугай куда-то исчез и долго не прилетал.
Юлия задумчиво рассматривала птицу. Сейчас ей стало понятно, почему Карл, а также Мартина с таким удивлением отреагировали на его появление. Ее взгляд снова обратился к Амру, сидевшей у ее ног. Негритянка смотрела прямо перед собой, погрузившись в раздумья. Юлия видела, что воспоминания огорчают рабыню. Юлия подождала еще немного, надеясь узнать больше, однако Амру, казалось, больше не имела желания что-либо рассказывать. Юлия со вздохом отпустила домашнюю рабыню, которая удалилась от нее тяжелыми шагами.
Через некоторое время Юлии пришлось снова присоединиться к мужу, падчерице и ее жениху во время совместных обедов и ужинов. Ее отсутствие могло вызвать недовольство Карла, и она ведь не могла вечно прятаться от Питера и Мартины. Юлия снова набралась сил и почувствовала, что может им противостоять.
Мысли о покрытой пылью детской комнате и растущем недовольстве Карла по поводу все не наступающей беременности очень печалили Юлию, однако она не знала, как изменить ситуацию.
Главной застольной темой снова была предстоящая свадьба. Мартина пожаловалась:
– Отец, я не могу ничего организовать. Тетя Валерия… – И она тут же замолчала, очевидно, поняв, что сболтнула лишнего.
Питер с потерянным видом бросил салфетку на стол. Глаза Карла сузились, превратившись в щелочки. Он сердито уставился на дочь:
– Что я говорил по поводу того, что будет, если ты и твоя тетка?..
– Отец, я…
– Замолчи! С меня хватит! Свадьба откладывается до тех пор, пока ты не будешь готова планировать ее вместе с Джульеттой.
Мартина разрыдалась. Теперь и Питер огорчился. Он не ожидал, что его будущий тесть действительно осуществит свою угрозу.
– Карл, прошу тебя! Мы найдем выход, – попытался он спасти ситуацию.
Однако на этот раз даже Питер не смог уговорить Карла.
Несколько дней спустя на плантации появился Жан Риард. Юлия всегда радовалась, когда приезжал этот молодой человек, и старалась составить ему компанию, насколько это позволяли приличия. Но на этот раз она сидела хмурая, с задумчивым взглядом, на своем обычном месте на веранде и даже не пыталась завязать с ним разговор.
Бухгалтер, который сразу же почувствовал, что в Розенбурге очень напряженная обстановка, лишь на второй день нерешительно спросил Юлию, что случилось.
Женщина открыла ему свою душу:
– Я хотела бы организовать хорошую свадьбу для Мартины, однако… Она категорически отказывается разговаривать со мной. Как я могу помочь ей в таком случае?
Жан Риард был терпеливым слушателем, но не смог дать ей никакого совета. Ему было жаль Юлию, которая стала игрушкой в руках других людей. Он видел, как все больше и больше эта молодая женщина теряет интерес к жизни и погружается в депрессию. Повинуясь внутреннему импульсу, Риард, утешая, положил ладонь на ее руку:
– Мефрау, я…
Их взгляды встретились, и слова стали больше не нужны.
Юлия не знала, что с ней случилось. Каждый раз, когда она думала о молодом бухгалтере, в ее груди словно порхал мотылек. Ей становилось то жарко, то холодно, а затем хотелось пить. Она чувствовала себя не очень хорошо. После их последней встречи на веранде Риард на следующий день на рассвете уехал обратно в город. Юлии, собственно говоря, следовало думать совсем о другом, но она ничего не могла с собой поделать: молодой бухгалтер не выходил у нее из головы. Она пыталась забыть о нем, однако когда вспоминала нежное прикосновение его руки, его голубые глаза, его светлые волосы…
Когда через несколько недель Риард приехал снова, она каждый день, каждый час боролась с угрызениями совести, из‑за того что в глубине души была рада его появлению. Неужели она влюбилась? Юлия этого не знала.
В один из декабрьских вечеров, когда все, как обычно, молча сидели за столом, а мысли Юлии находились где-то далеко, Мартина вдруг что-то сказала. Это было событием, потому что с тех пор, как отец отменил свадьбу, она просто игнорировала его. В отношениях между Питером и Карлом тоже появилась трещина. Юлия взяла себя в руки и сосредоточилась на том, что происходит в данный момент. Но тем не менее она не расслышала того, что Мартина только что заявила. А та с покрасневшими щеками сидела над своим супом, и у Питера тоже был какой-то испуганный вид. То, что Карл смотрел на свою дочь, прищурив глаза, опять не предвещало ничего хорошего.
– Что ты сказала?
– Я беременна.
Юлия не была уверена в том, что действительно услышала эти слова. Однако реакция Карла не допускала никаких сомнений. Он встал так резко, что его стул опрокинулся. Айку, который, как всегда, исполняя свою службу, стоял возле двери, вздрогнул.