– Спасибо, что была со мной.
Юлия была потрясена выражением доверия на ее лице. Она выдержала взгляд Мартины, а затем ее взгляд обратился на ребенка.
– Отдохни. Я пришлю Амру, чтобы ты… Я имею в виду, ты ведь хочешь… Или вызвать кормилицу?
У большинства белых младенцев были черные кормилицы. Бытовало мнение, что это полезно для здоровья и фигуры молодых матерей.
Но Мартина решительно покачала головой:
– Нет, я сама буду кормить своего сына грудью. Ты только посмотри, какие у него глазенки…
Юлия оставила мать и младенца одних: ей нужно было умыться и что-нибудь съесть, потому что у нее уже урчало в желудке.
В коридоре Юлия встретила Питера. Он толкал перед собой черную женщину, державшую на руках спеленатого ребенка.
– Мартина проснулась? – коротко спросил новоиспеченный отец. – Я привел кормилицу.
– Мне кажется, кормилица не потребуется, Питер, – сказала Юлия так спокойно, как только могла.
Он сделал удивленное лицо:
– Но…
– Мартина сама хочет заботиться о ребенке.
Юлия надеялась, что Питер не будет устраивать скандал.
Она подтолкнула рабыню к выходу. Та явно обрадовалась тому, что теперь ей не надо будет несколько месяцев заниматься вторым, и к тому же белым, грудным ребенком, и оставила потрясенного Питера стоять в коридоре.
Они больше не говорили на эту тему. Лишь Карл однажды недовольно изрек:
– Значит, Мартине в течение следующих недель придется заботиться о ребенке в любое время дня и ночи, а в этом нет никакой необходимости. Зачем, в конце концов, тогда нужны рабыни?
Маленький Мартин требовал к себе много внимания. Юлия видела в нем сочетание черт сварливого отца и эгоистичной матери. Едва в доме становилось чуть-чуть спокойнее, как раздавался пронзительный плач ребенка. Мартина кормила его грудью, пеленала, купала и успокаивала, как могла. Однако это длилось недолго – у нее иссякли силы.
– Миси Мартине следует позволить ребенку покричать. Он должен научиться понимать, что получит все, но в свое время, – качая головой, упрекнула Амру Мартину за излишнее самопожертвование.
Но молодая мать упрямо вздернула подбородок:
– Амру, ты можешь поступать так со своими детьми. Но Мартин…
Ее любящий взгляд остановился на ребенке. Юлия подняла глаза к небу. Она тоже считала, что Мартина перегибает палку. Она не подпускала к ребенку даже Лив. Регулярное недосыпание и недоедание сказывались на ее организме, и через четыре месяца после родов Мартина стала похожа на привидение. Питер превратился в невидимку. Он, правда, гордо держал своего сына на руках, когда тот мирно спал, но как только ребенок начинал плакать, быстро передавал его матери. Питер снова переселился в дом для гостей, аргументируя это тем, что не может отдохнуть, из‑за того что Мартина каждые два часа бегает к ребенку. В душе Юлии, однако, проснулся страх: она боялась, что по ночам он опять станет насиловать девочек-рабынь. Поздно ночью она выскальзывала на улицу и глазами Аргуса наблюдала за домом для гостей. Но там все было тихо. Казалось, Питер научился обуздывать свои инстинкты.
Однажды утром, когда Мартина и Юлия после завтрака отправились на веранду, молодая мать вдруг зашаталась и едва успела сунуть ребенка в руки Юлии, прежде чем у нее подогнулись колени.
Юлия закричала:
– Амру, быстрее!
Даже попугай взволнованно летал вокруг, хлопая крыльями.
Домашняя рабыня вбежала на веранду и помогла Мартине подняться, а затем усадила ее на стул. Она стала обмахивать молодую мать полотенцем, неодобрительно качая головой.
– Миси Мартина просто слишком много взяла на себя.
Юлия тоже выказала беспокойство.
– Мартина, так больше продолжаться не может, – осторожно произнесла она. – Ты ведь приносишь себя в жертву ребенку. Я думаю, пора искать какой-то выход. Одна из девочек все же могла бы…
– Нет! – Мартина, дрожа, сидела на веранде. Она с трудом отставила в сторону стакан с водой, который принесла ей Амру. – Я не хочу, чтобы одна из девочек… Они же совсем не знают, как…
Юлия вздохнула:
– Но Мартина, тебе нужно немного отдохнуть! И ты ведь не оставишь Мáртина без внимания. За ним будут ухаживать всего пару часов в день, чтобы ты могла поспать и поесть.
– Но…
Юлия могла понять страх Мартины, уверенной в том, что никто не сможет так хорошо заботиться о ее сыне, как она сама, но, поскольку сама Мартина с трудом держалась на ногах, надо было принимать решение, и очень быстро.
Однако проблема заключалась не только в матери, которая так неохотно отдавала сына в чужие руки, а прежде всего в самóм своевольном ребенке. Нельзя сказать, что не предпринимались попытки приучить Мартина к другим рукам. Но мальчика было очень трудно обмануть, и он начинал плакать при виде любого незнакомого человека, который пытался носить его на руках или начинал укачивать в колыбельке. И Лив, и Кири, и даже Амру потерпели сокрушительное поражение и с растерянным видом отдали ребенка матери.
Юлия задумчиво смотрела на маленького мальчика, который все еще мирно лежал у нее на руках. И вдруг у нее созрело решение.
– Я могу иногда забирать его к себе, – уверенно сказала она.
Мартина наморщила лоб:
– Ты?
Юлия хитро улыбнулась:
– Да, и буду делать это с удовольствием. Смотри, у меня на руках он ведет себя спокойно. А если у тебя благодаря этому появится немного времени для себя…
С той поры Юлия забирала Мартина по утрам сразу же после кормления. Ребенок был спокоен и доволен, и, действительно, с Юлией он вел себя лучше, чем с кем-либо другим. Ей без труда удавалось укачать его, чтобы он снова заснул, если мальчик просыпался слишком рано и начинал капризничать. Ей даже удавалось вызывать у него улыбку, потому что она позволяла ему играть со своими пальцами.
Мартина после недолгих сомнений с благодарностью приняла эту помощь. В первые дни она беспокойно прокрадывалась следом за Юлией, однако когда увидела, что Мартин чувствует себя хорошо, использовала выигранное время для того, чтобы выспаться. Уже через три недели она снова набралась сил и выглядела намного здоровее.
Питеру же, напротив, такое соглашение совсем не понравилось. Он сердито наблюдал за Юлией, когда она брала на себя заботы о его сыне, однако, поскольку Мартин даже у него на руках плакал до тех пор, пока его детское личико не становилось пунцовым, Питеру не оставалось ничего иного, кроме как смириться с такой договоренностью.
В душе у Юлии зародились нежные чувства к маленькому существу. Теперь она задумчиво и с любовью наблюдала за спящим грудным младенцем и все чаще испытывала печаль от того, что у нее до сих пор нет ребенка. Карл… Ну, просто он вел себя так, словно это было в порядке вещей.