Ко времени свадьбы Суидема похищения детей стали настоящей эпидемией и постоянной темой первых газетных полос. Почти все жертвы этих странных преступлений были из беднейших семей, но все возрастающее число исчезновений вызвало у общественности сильнейшую ярость. Газетные заголовки призывали полицию к решительным действиям, и с полицейского участка на Батлер-стрит снова устроили рейд в Ред-Хук для поиска возможных улик и поимки потенциальных преступников. Мелоун обрадовался возможности вернуться к прежнему делу и с готовностью поучаствовал в осмотре одного из домов Суидема на Паркер-Плейс. Похищенных детей там, конечно, не нашли, несмотря на сообщения о доносившихся из дома криках и найденном на заднем дворе маленьком шарфике; но грубая роспись и надписи на облупившихся стенах почти во всех комнатах, а также примитивная химическая лаборатория в мансарде утвердили Мелоуна во мнении, что он на пути к какой-то важной тайне. Мазня на стенах была устрашающего вида – самые разнообразные чудовища и неописуемые пародии на человеческие тела. Многочисленные надписи были нанесены чем-то красным и представляли собою смесь арабских, греческих, латинских и древнееврейских букв. Мелоун не смог толком разобраться ни в одной из надписей, но то, что уловил, было зловеще каббалистическим. Несколько раз повторявшаяся надпись, смесь греческого и древнегреческого, представляла собой самое страшное взывание к демонам времен упадка Александрии:
«HEL HELOYM SOTHER EMMANVEL SABAOTH AGLA TETRAGRAMMATON AGYROS OTHEOS ISCHYROS ATHANATOS IEHOVA VA ADONAI SADAY HOMOVSION MESSIAS ESCHEREHEYE».
Круги и пентаграммы, встречавшиеся здесь повсеместно, недвусмысленно указывали, кому поклоняются обитатели этого запущенного жилища. В подвале этого дома полицейские обнаружили нечто совершенно невообразимое: груду самых настоящих золотых слитков, небрежно накрытую куском мешковины, блестящую поверхность которых украшали такие же загадочные надписи, что были на стенах. Во время этого рейда полиции не пришлось столкнуться со сколько-нибудь заметным сопротивлением: узкоглазые азиаты, которых оказалось здесь неисчислимое количество, толпились у каждой двери, но вели себя довольно пассивно. Не найдя никаких интересовавших ее улик, полиция ничего не изъяла и никого не задержала, но отвечающий за эту территорию капитан послал позднее записку Суидему, в которой рекомендовал ему быть более разборчивым в отношении своих жильцов и протеже ввиду нарастающего протеста общественности.
В июне случилась свадьба и великая сенсация. Через час после полудня Флэтбуш блистал праздничным убранством, а улицы возле старой голландской церкви были заполонены роскошными автомобилями, украшенными флажками. Никакое другое местное событие не могло затмить бракосочетание Суидема и Герритсен ни по величию, ни по размаху, и гости, сопровождавшие новобрачных к пристани «Кунарда», если и не были сливками нью-йоркского светского общества, то по меньшей мере занимали в нем значимое положение. В пять часов дня, после прощального махания руками, тяжелый лайнер медленно отчалил от длинного пирса и, развернувшись носом на восток, двинулся в океан, к чудесам Старого Света. Вечером над нью-йоркской гаванью не было ни облачка, и пассажиры лайнера имели возможность полюбоваться на звезды над незагрязненным океаном.
Сейчас уже никто не сможет сказать, что первым нарушило спокойствие на судне: гудок догоняющего их сухогруза или жуткий вопль, донесшийся из одной из кают. Возможно, они прозвучали одновременно, но сейчас это уже совершенно не важно. Крик донесся из каюты Суидема; матрос, высадивший дверь этой каюты, вероятно, мог бы рассказать, какие ужасы там увидел, если бы не сошел немедленно с ума и вопил после этого громче, чем первые жертвы, а потом носился по палубе, пока его не поймали и не приковали. Корабельный врач, вошедший в каюту минутой позже и включивший свет, не сошел с ума, но никому не рассказывал об увиденном до того момента, как отправил отчет об этом происшествии Мелоуну в Чепачет. В каюте, без сомнения, произошло убийство, однако несомненно, что к нему не был причастен ни один человек, о чем свидетельствовали глубокие следы когтей на шее миссис Суидем, которые не могли быть оставлены рукой ее супруга, да и вообще никакой человеческой рукой. На белой стене каюты некоторое время мигала кроваво-красная надпись, восстановленная впоследствии доктором по памяти, представлявшая собой записанное халдейскими буквами слово «ЛИЛИТ». Умолчать о надписи было просто: через несколько минут она пропала без следа; что же касается самих жертв, врач поспешил запереть каюту с намерением никого туда не впускать. Описывая впоследствии эти события, доктор особо отметил Мелоуну, что не видел ЭТО. Иллюминатор каюты был открыт, и за секунду до того, как доктор включил свет, он заметил в нем какое-то фосфоресцирующее свечение, сопровождавшееся, казалось, отголоском дьявольского глумливого смешка, но ничего более определенного не увидел. Доказательство этому, как утверждал доктор, – то, что он не спятил.
Несколько минут спустя все внимание оказалось обращено на подошедший вплотную сухогруз. С него была спущена шлюпка, и вскоре толпа темнокожих и наглых бандитов, облаченных в потрепанную форму моряков, забралась на борт лайнера компании «Кунард». Вновь прибывшие тут же потребовали выдать им Суидема или его тело – они знали, что он отправился в путешествие, и по какой-то причине были уверены, что он умрет. На капитанском мостике в этот момент было полное смятение; два таких события, как доклад перепуганного доктора об увиденном им в каюте и последовавшее тут же дикое требование наглых грубиянов, могли поставить в тупик и мудрейшего из мудрецов. Видя нерешительность капитана, предводитель назойливых визитеров, араб с негроидными вывороченными губами, протянул ему грязный и помятый листок бумаги. В записке, подписанной Робертом Суидемом, содержалось следующее загадочное сообщение:
«При внезапном или необъяснимом несчастном случае или смерти с моей стороны прошу беспрекословно передать меня или мое тело подателю сего и сопровождающим его лицам. От выполнения этого требования полностью зависит моя, а может быть, и ваша дальнейшая судьба. Все объяснения будут даны позже, а пока прошу лишь исполнить мою волю!
Роберт Суидем».
Капитан и доктор обменялись взглядами, и последний что-то прошептал ему на ухо. После чего оба беспомощно пожали плечами и повели непрошеных гостей к каюте Суидема. Отпирая дверь каюты, доктор посоветовал капитану не заглядывать внутрь и сам свободно вздохнул только после того, как все эти странные моряки, после необъяснимо долгого периода подготовки, двинулись наружу, унося на плечах плотно завернутое в простыню тело. Доктор порадовался, что оно обвернуто так, что контуры не проступают и что им хватило ловкости не уронить его по дороге к ожидавшей их возле борта шлюпке. Лайнер «Кунард» взял прежний курс, а доктор с корабельным гробовщиком отправились в каюту Суидема, чтобы оказать последние услуги остававшейся там мертвой женщине. Снова врачу пришлось прибегнуть к сокрытию фактов и даже к прямой лжи, поскольку вскрылось еще одно ужасное обстоятельство. Когда гробовщик поинтересовался, для чего доктор выпустил всю до последней капли кровь из тела миссис Суидем, тот не признался, что не имел ни малейшего отношения к этому злодеянию, как и не стал обращать внимание своего спутника на пустые ячейки в стойке для бутылок и на резкий запах спиртного из слива умывальника, куда, несомненно, и было вылито их изначальное содержимое. Доктор припомнил, что карманы тех людей – если они вообще были людьми – по дороге обратно к шлюпке заметно оттопыривались. Два часа спустя на берег была отправлена радиограмма, извещающая мир о том, что ему полагалось знать об этой трагедии.