— У НЦКИ нет данных относительно Сэмюэля Дингла, — заметила Дарби. — В базе данных образцов ДНК отсутствует запись с таким именем. То же самое относится и к АДС. Возможно, Дингл использовал вымышленное имя или кличку.
— До меня дошли кое-какие слухи об отпечатке пальца, который удалось снять с ленты, которой были связаны запястья Сандерс.
— Это отпечаток ладони. Вы разговаривали с доктором Каримом?
— Да, сегодня утром. У меня сложилось впечатление, что он был бы рад помочь, но ничего нового добавить не смог.
— Быть может, сто́ит копнуть чуть глубже.
— Как продвигается дело Ханны Гивенс? У вас появились какие-нибудь новые соображения?
— В данный момент не могу сказать ничего определенного. Нейл сообщил мне, что Брайсон действительно заплатил за экспериментальное лечение дочери методом стволовых клеток.
— Я хочу, чтобы вы сосредоточились на Гивенс.
— Сейчас я как раз нахожусь в ее квартире.
— Хорошо. А теперь я должна идти. Мы устраиваем очередную пресс-конференцию. Позже мы еще вернемся к Брайсону.
— Я собираюсь пробыть здесь какое-то время.
— Найдите что-нибудь! — попросила Чадзински. — Я знаю, у вас настоящий талант на такие вещи.
Дарби положила трубку. Из-за закрытой двери спальни до нее доносился звук работающего в гостиной телевизора и приглушенные голоса родителей Ханны. Они не отходили от телефона, надеясь, что похититель дочери вот-вот им позвонит.
Весь следующий час Дарби провела в спальне Ханны, рассматривая и изучая принадлежащие ей вещи. Ее не покидало неприятное ощущение, что она упустила из виду нечто очень важное. Она знала, что это в ней говорит отчаяние и усталость. В комнате не было ничего такого, что могло бы помочь в расследовании.
Дарби накинула на плечи куртку. Отворив дверь, она направилась по коридору в гостиную, где в ожидании расположились родители Ханны.
Они сидели на диване и смотрели запись вчерашнего шоу Нэнси Грейс. Так называемый «благородный защитник» невинно пострадавших разглагольствовал о похищении Ханны Гивенс, очевидно, ставшей третьей жертвой бостонского серийного убийцы, который похищал студенток колледжей, держал их у себя в течение нескольких недель, после чего убивал выстрелом в затылок, а тела сбрасывал в реку.
Нэнси Грейс в очередной раз сообщила телезрителям отвратительные подробности убийства Эммы Гейл и Джудит Чен. После этого она обратилась к психологу-криминалисту и бывшему психологу-консультанту ФБР, которые оказались женщинами, с вопросом о том, не может ли похититель Ханны, учитывая повышенное внимание средств массовой информации к этому делу, запаниковать и убить девушку. Последовала жаркая и продолжительная дискуссия на эту тему.
Трейси Гивенс, глаза которой покраснели и опухли от слез, отвернулась от телевизора, заметила Дарби и встала.
— Вы нашли что-нибудь в комнате Ханны, мисс МакКормик?
— Нет, мэм, не нашла.
Мать Ханны выглядела удивленной. Отец девушки уставился на покрытый пятнами ковер.
— Вы провели там столько времени, что я подумала…
— Мне хотелось лучше узнать вашу дочь, — сказала Дарби.
Трейси Гивенс вновь бросила взгляд на телеэкран, где Нэнси Грейс кричала на Пола Корсетти, пресс-секретаря бостонской полиции. Скрывая правду от общественности, вопила Нэнси, глядя в телекамеру, полиция Бостона подвергает жизнь Ханны опасности.
Нет, проклятая ты эгоистка и вонючий кусок дерьма, это ты подвергаешь жизнь Ханны опасности!
Дарби не могла больше выносить это зрелище.
— Благодарю вас за то, что позволили мне осмотреть вещи Ханны, — сказала она, отворяя дверь. Отец девушки последовал за ней.
У Майкла Гивенса было лицо человека, который слишком много времени проводит на солнце. Кожу его, шершавую и обвисшую, прорезали глубокие морщины. В лучах яркого полуденного солнца он выглядел изможденным и болезненным. Улица была пуста. Репортеры бостонских средств массовой информации поспешили в нижнюю часть города, на пресс-конференцию, которую устраивала комиссар полиции Кристина Чадзински.
— Эти эксперты с телевидения… Они весь день твердят, что повышенное внимание к Ханне может изрядно напугать этого человека, может подвигнуть его… ну, вы понимаете… сделать что-нибудь, — начал он. — Но телевизионщики, все эти так называемые эксперты, они смотрят на дело со стороны. Снаружи. А вы изнутри, мисс МакКормик. У вас есть все факты.
Дарби молча ждала продолжения, пока еще не совсем понимая, к чему клонит отец пропавшей девушки.
— В новостях сообщали, что вы работали и над расследованием двух других случаев, когда пропали молодые женщины.
— Да, сэр.
— Эти две девушки… о них ведь долго ничего не было известно, верно?
— Мистер Гивенс, я буду работать день и ночь, не покладая рук, чтобы вернуть вашу дочь домой. Обещаю.
Отец Ханны кивнул. Он уже совсем было собрался открыть дверь, но потом передумал и привалился к ней спиной. Скрестив руки на груди, он смотрел в угол крыльца, где стояли ящики для мусора, доверху набитые пустыми жестянками из-под пива.
— Ханна… она хотела остаться дома, с нами, и поступить в местный колледж, в десяти минутах езды от города, — задумчиво сказал Майкл Гивенс. — Учебные заведения на северо-востоке по-настоящему хорошие. Ханна получила замечательное предложение о финансовой помощи от Северо-Восточного университета, поэтому я и нажал на нее. Иногда приходится подталкивать своих детей. Вы должны надавить на них, потому что иногда это единственный способ помочь им. Я сказал Ханне, что не могу позволить себе отправить ее учиться в местный колледж, и это было правдой. Я зарабатываю не слишком много. А диплом открыл бы перед ней многие двери. Ханне мое предложение пришлось не по душе — она скучала по своим друзьям, ей не нравилась здешняя погода. Слишком холодно, жаловалась она. Моя жена… она вроде как заколебалась и пошла на попятную, заявила, что найдет себе вторую работу, чтобы помочь Ханне закончить местный колледж, но я сказал «нет». Я все время убеждал Ханну, что она должна приехать сюда. Моя дочь очень застенчива, она всегда была такой, и я подумал, что, оказавшись здесь, в окружении умных и энергичных людей, она сумеет преодолеть свою стеснительность, сумеет выбраться из раковины. Словом, я думал, это пойдет ей на пользу. Может, из нее лишнего слова и не вытянешь, но когда дело доходит до учебы, то немногие могут с нею сравниться. Ханна постоянно говорила, что она здесь несчастлива, что ей тут не нравится, что она хочет вернуться домой, но я упорно отвечал «нет». Я просто вешал трубку, хотя сердце разрывалось от жалости. Я старался отогнать от себя подобные мысли. Быть может, Господь пытался мне что-то подсказать таким способом.
— Мистер Гивенс, я знаю, вы думаете, что мне легко говорить, но вы не можете винить себя в том, что случилось. Иногда…