Эти приготовления отражали фундаментальные изменения его политики. В 1192 году Саладин, очевидно, сделал вывод, что больше не может ожидать полной победы над Третьим крестовым походом. Это понимание подсказало ему вернуться к дипломатическим методам и восстановить диалог с Ричардом I и Конрадом Монферратским. Оно также заставило султана произвести переоценку своих позиций. Сделка, основанная на разделе Иерусалима, согласно которой латиняне сохранят прибрежный участок территории, теперь показалась ему приемлемой. Однако пока суд да дело, Саладин сохранял два твердых требования: ислам должен господствовать в Иерусалиме, и Аскалон — египетские ворота — должен быть оставлен франками.
Всеобъемлющая стратегия Саладина, использовавшая оборонительную стратегию и дипломатические приемы, теперь подчинялась одной цели — пережить Третий крестовый поход. Он знал, что латинские христиане, которые тысячами шли на Восток, чтобы вести священную войну, когда-нибудь вернутся домой. В первую очередь король Ричард не мог позволить себе оставаться в Леванте долго. Целью Саладина было пережить шторм, по возможности ограничив потери и любой ценой избегая открытых столкновений. Но он должен был обеспечить быстрое завершение войны в Палестине — раньше, чем военная машина Айюбидов рухнет. Когда же крестоносцы уберутся восвояси, он успеет подумать о восстановлении своих позиций.
Саладин сделал все, что мог, для подготовки к нападению на Иерусалим или Египет. В конце мая и начале июня 1192 года в Святом городе началась перегруппировка войск со всего Ближнего Востока. Султан также развернул ряд разведывательных подразделений, одним из которых командовал Абул Хайджа, чтобы отслеживать передвижения франков, которые теперь базировались вокруг Аскалона.
6 июня Саладин получил срочное уведомление о том, что крупные силы крестоносцев двигаются в северо-восточном направлении из Аскалона, — не приходилось сомневаться, что за этим маршем последует наступление на Иерусалим. Судя по всему, Ричард и латиняне решили сделать вторую попытку осадить и захватить Святой город. На самом деле Ричард провел начало июня, мучаясь нерешительностью. Потрясенный перспективой союза между его братом Джоном и Филиппом-Августом, Ричард Львиное Сердце разрывался между желаниями вернуться на Запад и выполнить свою клятву крестоносца, оставшись в Леванте. Стоящая перед английским королем дилемма усложнялась щекотливым вопросом стратегии. Главная цель Третьего крестового похода — захватить Иерусалим, но Ричард все еще считал город нереальной целью. В некоторых отношениях франки находились в лучшем положении для начала кампании внутрь страны, чем шестью месяцами раньше. Теперь они объединились, могли полагаться на устойчивую летнюю погоду и использование сети восстановленных фортификационных сооружений, созданной в конце 1191 года. Но во всех прочих отношениях ничего не изменилось, задача перед ними стояла почти невыполнимая, риск был огромен. Даже если бы каким-то чудом атака увенчалась успехом, Иерусалим было бы практически невозможно удержать. Поэтому Ричард отдавал предпочтение нападению на Египет: этот удар мог потрясти саму основу империи Айюбидов, и, вероятно, заставить Саладина согласиться на условия, предпочтительные для английского короля. В военном отношении план Ричарда имел смысл, однако он игнорировал религиозную составляющую войны, которую вели крестоносцы. Если король собирался настаивать на этой стратегии, завоевать умы и сердца христиан, убедить франков, что путь к полной и окончательной победе лежит именно через Нил, тогда он не мог позволить себе неопределенностей, которых было так много осенью и зимой 1191 года. Он должен был предложить ясную и точную стратегию, убедительное лидерство, уверенное и волевое командование.
Вместо этого после 29 мая Ричард долго колебался, предавался в уединении бесконечным размышлениям относительно возможностей развития событий и их последствий. И пока он этим занимался, события развивались своим чередом. В армии крестоносцев сформировалось и укрепилось общественное мнение. Группа латинских баронов, которую предположительно возглавил Гуго Бургундский, 31 мая устроила (в отсутствие Ричарда) совет. Было принято решение идти на Иерусалим — с анжуйским монархом или без него. Благодаря утечке информации, вероятно намеренной, новость распространилась по армии и была встречена с большим и неподдельным энтузиазмом.
Даже самый преданный сторонник Ричарда Амбруаз признавал, что в тот момент король странно бездействовал, пребывал в плохом расположении духа, переживал и постоянно размышлял о новостях, доставленных ему из Англии. Пока английский король колебался, время шло, и, наконец, армию захлестнул небывалый энтузиазм, причиной которого стал призыв идти на Иерусалим. Если верить Амбруазу, 4 июня Ричард испытал нечто вроде прозрения. Он объявил, что «останется на Святой земле до Пасхи 1193 года и что все должны быть готовы осадить Иерусалим». Возможно, Ричард действительно испытал нечто подобное и передумал, но представляется намного более вероятным, что он решил подчиниться общественному мнению. Он продолжал вынашивать идею относительно египетской кампании и глубоко сомневался в возможности достижения хотя бы какого-нибудь успеха в Святом городе. Тем не менее он согласился идти в Иудею. Эта капитуляция означала, что, во всяком случае на какое-то время, Ричард утратил контроль над Третьим крестовым походом. Таким образом, хотя Саладин воспринял мобилизацию франков как признак вновь обретенной решительности, в рамках христианской командной структуры стали появляться трещины и разногласия. [324]
Поход крестоносцев на Иерусалим шел очень быстро. 9 июня франки прибыли в Латрун, на следующий день подошли к Бейт-Нубе. Осенью 1191 года на преодоление такого же расстояния франкам потребовались месяцы. Теперь же спустя всего лишь пять дней они снова заняли позицию на расстоянии удара от Святого города. Саладин приказал своим налетчикам вести непрерывные нападения на снабженческие караваны, постоянным потоком идущие из Яффы, но серьезных попыток напасть на передовой лагерь крестоносцев в Бейт-Нубе не было. Вместо этого султан начал расставлять свои войска на позиции внутри Иерусалима в ожидании атаки.
Но после начального энергичного наступления энтузиазм франков, судя по всему, пошел на спад. На самом деле задержка была вызвана сначала решением латинян дождаться Генриха Шампанского, который должен был привести подкрепление из Акры. С течением времени глубоко укоренившиеся внутренние противоречия в среде крестоносцев, которые оставались незаметными в Аскалоне, постепенно начали проявляться, и франки довольно скоро оказались ввергнутыми в ожесточенные споры о стратегии и лидерстве.
20 июня лазутчики Саладина доложили султану, что из Бейт-Нубы вышел крупный отряд крестоносцев. Это показалось султану подозрительным, поскольку как раз в этот момент он ожидал прибытия большого снабженческого каравана из Египта. Опасаясь, что франки попробуют его перехватить, и понимая, что мусульманам без него не обойтись, так как в нем много жизненно важных грузов, Саладин немедленно отправил войска, чтобы предупредить караван. Две стороны успешно встретились и вместе осторожно двинулись дальше к Хеврону. Перед рассветом 24 июня Ричард Львиное Сердце произвел стремительную атаку на караван. Как справедливо и опасался Саладин, английский король был предупрежден о подходе каравана и, оживленный перспективой богатой добычи, сразу направился на юг. Три дня лазутчики выслеживали караван, после чего была организована внезапная атака. После ожесточенного сражения латиняне одержали верх. Основной части мусульман удалось скрыться, но они бросили много ценностей: специи, золото, серебро, шелка, оружие и доспехи, палатки, продовольствие, в том числе лепешки, пшеницу, муку, перец, сахар, корицу, а также «большое количество спиртных напитков и лекарств». Что еще важнее — христиане захватили тысячи верблюдов, лошадей, мулов и ослов.