Завершив последний концерт в Абердине, мы сели в самолёт, пристегнули ремни, и, поднимаясь всё выше и выше, высоко воспарили в голубое небо. Мы набрали хорошую скорость, примерно 160 узлов (быстрее Мика, ха, ха) и всё было очень хорошо. Мы летели домой.
И теперь мне снова приходится использовать это слово внезапно, потому что ничего такого же внезапного я никогда не испытывал. Самолёт вдруг начинает лететь вперёд так, как если бы он направлялся к звёздам. Есть такое приспособление на приборной панели, где всегда высвечивается маршрут до следующего места назначения, и Марк поклялся, что увидел, как ни с того ни с сего, самолёт поднимает нос, и на приборе высвечивается Венера. И уже в следующую секунду, он несётся в противоположном направлении, к месту назначения под названием Земля.
Из-за экстремально сильной перегрузки, нас словно припечатало к сидениям. Я начинаю петь вслух Харе Кришна Харе Кришна. Марк как-то странно направляется к выходной двери. Он резко оттягивает затвор, поранив руку. Теперь и дверь приоткрыта, но не больше чем на половину дюйма. Рёв ветра, добавившийся к этим перемещениям Венера — Земля — Венера — Земля, возбудил во мне чувство зависти к Мику, который спокойно ехал по суше на скорости старых добрых 80 миль в час, а не играл в орлов на бешеных скоростях. Орлы! Что угодно я бы отдал за пару орлиных крыльев, так как у меня совсем не осталось надежды, что наши ещё хоть сколько-то продержатся на своих местах.
Потом Алан сказал нам, что вначале он принял это явление за воздушную бурю, что может появиться прямо из небесной синевы, и которая особенно опасна. Из-за автоматического отключения автопилота он уже начал подозревать, что так оно и есть. Такое случилось однажды во время полёта над Северным морем по пути в Данию. Но Алан быстро отреагировал. Он заблокировал автопилот и стал управлять машиной вручную.
Как я уже сказал, поначалу он подумал, что это и есть воздушная буря, но поняв, что это автопилот, он уже не смог поднять руку, чтобы ударить кулаком по кнопке, которая отключила бы его, так как перегрузка была слишком сильной, и руль летал как сумасшедший, не позволяя его руке добраться до панели управления.
Теперь я уже всерьёз начинаю молиться. Я взываю к воплощению Господа Кришны, Нарасимхадеву. Преданные Ему души могут обращаться к Нему при чрезвычайных обстоятельствах.
НАМАСТЕ НАРАСИМХАЯ!
Вижу, как рука Алана тянется к закреплённому рулю.
ПРАХЛАДА -А-А-А-А -ХЛАДА ДАЙ А-А-А -НЕ!
Его рука овладевает ручной системой управления самолёта, а секундой позже всё стало как и прежде, как будто и не было ничего. Кроме рёва ветра в щель, проделанную Марком, ничто не говорило о произошедшем инциденте.
Мы высадили Марка в Питерборо и плотно закрыли дверь. Зная, что я — аэрофоб, Алан предложил мне: «Хочешь, поезжай на вокзал и садись на поезд. А может, всё-таки хочешь махнуть со мной до Соутэнда?»
Я поинтересовался стоимостью такси, и поезда, — они оказались настолько велики, что я быстро преодолел свой страх, и, поблагодарив Алана, запрыгнул обратно в самолёт. Разве не забавно, как страх потери с трудом заработанных денег может перебороть страх потери собственной жизни?
* * *
Никто не может дать гарантии музыкантам, где и когда будет следующий концерт. Малое количество заказов или их полное отсутствие — это настоящая проблема, которая валит с ног заложников шоу-бизнеса. Поэтому, как мне кажется, потеря наших средств к существованию почти приравнивалась к потере наших жизней.
Ино Сада, марроканец французского происхождения, довольно долго был нашим агентом во Франции. Почти все выходные на протяжении нескольких лет мы работали на него. И вот неожиданно концерты прекратились. Такое положение дел нас весьма удивило, так как французская публика никак не могла пресытиться нами. Шли месяцы, и через полгода мы оказались в крайне затруднительном положении.
В один прекрасный день наш менеджер показал нам предписание мэра Бретани, где от «Рубеттс» требовали оплаты десятков тысяч франков за убытки, причиной которых стала отмена нашего заранее оговорённого концерта во время карнавала.
Рой, проверяя наш список дат концертов и просматривая свои папки с контрактами, говорил на своём ярко выраженном акценте уроженца Дагенхэма: «Парни, кто-то явно хочет нагреть на нас руки».
Мы никогда не видели сам контракт, так что же говорить о концерте. А теперь нам представляют иск о возмещении какого-то ущерба?
Рой обратился в муниципальный офис в Бретани, чтобы те предоставили нам так называемый контракт, под которым мы поставили так называемые подписи, что они быстро и сделали. Но там не было подписи Роя. А вместо неё кто-то поспешно подписался «Рубеттс».
Рой позвонил Ино, который решительно утверждал, что понятия не имеет, кто поставил эту подпись «Рубеттс», и пообещал сделать запрос на более высоком уровне. Во Франции это звучит примерно так «компьютер сказал ,,нет“»!
Всё ясно. Это наш дорогой и любимый Ино занимался такими делишками по всей стране, в течение последних шести месяцев. Ничего нам не говоря, он договаривался о выступлениях, а потом за день до концерта звонил французскому промоутеру и говорил, что «Рубеттс» ужасно его подвели, они заболели, или, как говорил он, снимаются для телевидения, и потому даже не берут трубку, и единственное, что он может предложить — заказать одну из его групп, чтобы как-то спасти шоу. Промоутеры попадались на эту уловку, а Ино продавал собственные группы отчаявшимся заказчикам: «нужно же как-то продолжать представление». И только осторожный мэр Бретани, кому Ино стал впаривать одну из таких немодных и перехваленных групп, стал исключением. Если бы не мэр, предъявивший нам иск, Ино и по сей день продолжал бы мошенничать.
Судебные издержки стоили нам больше, чем мы заработали бы на этих концертах. Скажу, с вашего позволения. Мы проиграли дело. По сути дела, с Францией было покончено — ни один промоутер не мог нам больше доверять. И Ино видел это. Но жестокая судьба настигла его уже через год.
Группа выступала у бельгийской границы с Францией. Как я уже сказал, нас уже не могли заказывать во Франции. И пока слава о нашей «ненадёжности» не докатилась и туда, мы ещё могли прогреметь в Бельгии. Проверив звук, мы направились в Холидей Инн (комплекс недорогих гостиниц вблизи магистральных дорог), чтобы несколько часов отдохнуть перед ночной работой.
Прибыв в гостиницу со всем нашим техперсоналом, пятью крепкими парнями, сопровождавшими нас с начала 1974 г., мы заметили, что там, прямо в приёмном холе, в полном разгаре идёт свадьба. Компания как раз начала фотографироваться. Увидев, как мы вместе с гитарами проходим мимо них, гости стали умолять нас сфотографироваться с ними. Алан любезно вышел вперёд в сопровождении вашего покорного слуги, а наш техперсонал наблюдал это зрелище на расстоянии, предпочитая не портить картину своими грязными джинсами и рабочими футболками.
Невеста попросила Алана стать слева от неё, рядом со своими подружками, а жених пригласил меня стать рядом с шафером. Мы улыбались и позировали. И тут Джамбо, наш широкоплечий светотехник, прокричал: «Джон, Джон, смотри, кто с тобой рядом!»