Обветренное, смуглое лицо Набила сейчас казалось маской.
– Коммодор, его превосходительство оставил на упаковке указание, чтобы вы просмотрели ее содержимое сразу при получении. – Он указал на арабскую вязь. – Это его подпись.
– Хорошо, – кивнул Реннер.
– Еще я получил указания пригласить свидетелей, а именно – Гленду Руфь Блейн и Фредерика Таунсенда, и двух Посредников мошкитов из числа наших союзников. Свидетели должны собраться, как только им будет удобно, – проговорил Набил. – Остальное меня не интересует.
Они начали с кубика с посланием, надиктованным на борту «Синдбада». Сперва на экране появилось изображением лежащего на койке Бери. Его лицо осунулось, а голос был еле слышен. Достоверность кубика засвидетельствовали Джойс Мей-Линг Трухильо и Гленда Руфь Блейн.
– Я никогда не включу это в содержание новостей, – заверила всех Джойс.
– Я, Гораций Хусейн аль-Шамлан Бери, торговец, гражданин и магнат Империи Человека, а также паша и гражданин планетарного княжества аль-Ихван аль-Муслимин, обычно называемого Левантом.
Это – кодицилл к моему завещанию, оставленный на хранение моему верному и преданному слуге Набилу Ахмеду Кадурри. Настоящим кодициллом подтверждается все, заявленное в предыдущем завещании, за исключением того, что непосредственно и явно опровергнуто в этом кодицилле. Я диктую этот документ, отчетливо осознавая, что ни этот кодицилл, ни этот корабль, вероятно, не уцелеют в нашей миссии; однако Аллах может допустить иное.
Таким образом, я назначаю моим душеприказчиком Кевина Реннера, коммодора ИВКФ, и предоставляю ему полную власть для исполнения моих желаний и передачи моей собственности в соответствии с моим первоначальным завещанием, но с поправками на этот кодицилл. Он аннулирует назначение ибн-Фарука, названного моим душеприказчиком в первоначальном завещании. Кевин, я предлагаю, а не требую, чтобы ты передал полномочия тщательного исполнения моей воли, и в особенности наблюдение за завещательным отказом моего родового имения в Леванте юридической фирме Фарука, Холстеда и Хараби, и рекомендую тебе ее старшего партнера ибн-Фарука, как моего старинного друга и советника. Я думаю, что время от времени ты будешь вызывать его на встречу.
Я подтверждаю завещательный отказ моего дома, земель и всех имений на аль-Ихване аль-Муслимине, которые следует разделить между моими кровными родственниками по законам моей страны; за исключением моего старшего племянника Елие Адхами, которому я оставляю сумму в одну крону и то, что он у меня украл. Это меньше, чем ему причитается по закону, однако он сам сделал свой выбор.
Кроме того, я настоятельно рекомендую Империи назначить Кевина Реннера первым губернатором системы Мошки, и я горячо убежден, что Империя выполнит мое пожелание.
– Великий Боже! – невольно воскликнул Кевин.
– Господи, Кевин, я думаю, тебя назначат, – заметила Джойс.
– Станет ли он губернатором или нет, я знаю, что Кевина Реннера одолеют демоны, если он не сможет наблюдать за грядущими событиями на Мошке. Признаюсь, мне хотелось бы самому стать там губернатором. Дабы помочь Кевину Реннеру в удовлетворении его маниакального любопытства, я завещаю ему мой персональный космический корабль под названием «Синдбад»; и поскольку я уверен, что он не украдет ни кроны из моих денег, а содержание моего корабля обойдется ему недешево, оставляю ему десять миллионов крон наличными, чтобы он расплатился после ликвидации различных задолженностей, а вовсе не «Империал Автонетикс», как это описано в основной части моего завещания, так что эта сумма вычитается из оставленного капитала; а также я оставляю Кевину Реннеру десять тысяч и одну акцию «Империал Автонетикс», с правом голоса. Кевин, это пять процентов плюс одна акция компании, и у меня есть причина пожелать, чтобы они были у тебя.
Финансовый баланс моих холдингов «Империал Автонетикс», составляющий дополнительные шестьдесят пять процентов от итогового капитала, следует распределить следующими образом:
Моему старшему из живущих внуков – тридцать девять тысяч девятьсот девяносто девять акций. Евдокс, как представителю семьи мошкитов, называемой Мединские Торговцы, – тридцать тысяч акций. Омар, как представителю семьи мошкитов, называемой Ист-Индская Компания – двадцать тысяч акций. Виктории, как представителю семьи мошкитов, называемой Крымские Татары – пять тысяч акций. Посреднику мошкитов по имени Али Баба – тридцать тысяч акций.
Изображение Бери внезапно захихикало. «Что ж, теперь, наверное, он вполне может веселиться», подумал Реннер.
– Оставшиеся акции остаются у партнеров, в банках, в деловых концернах и у других людей, разбросанных по всей Империи. Если ты потрудишься понаблюдать за предполагаемыми избирательными блоками, то обнаружишь весьма занятные комбинации. Кевин, Аллаху стало угодно, чтобы ты жил в интересное время, а я всего лишь исполняю Его волю.
И еще одно последнее завещание: Родерику, лорду Блейну, некогда капитану ИКК «Макартур», я завещаю личные секретные досье, на которых надписано его имя. В них содержится информация об агентах, которые оказали Империи Человека неоценимую пользу, но которые теперь могут находиться в опасности. Убежден, что лорд Блейн с удовольствием примет на себя моральные обязательства, касающиеся этих сведений.
Что же касается остального, подробности ты найдешь в кубике, доверенном мною Набилу. Я щедро вознаграждаю тех, кто служил мне верой и правдой. Думаю, я преданно выполнял свой долг по отношению к Аллаху, к моим соотечественникам и Империи; и какое бы будущее ни пожелал бы для меня Аллах, я глубоко удовлетворен, что мы сделали все, что смогли.
Свидетели сему – мой голос и моя подпись, Гораций Хусейн аль-Шамлан Бери, на борту корабля «Синдбад», где-то в системе Мошки.