Этьену все это знать было неоткуда. Как и то, что святые отцы не чувствовали его магии. Он побывал уже на четырех местах казней и оставил за собой четырех освобожденных от мучений людей. Эта площадь была пятой и последней в его списке.
Всмотревшись в «нелюдя-чернокнижника», граф стиснул зубы – его было не спасти. Несчастный эльф уже сдался, он был еще жив физически, но дух его сломлен.
Закрыв глаза, Этьен сосредоточился, изучая плетения инквизиторских заклятий, удерживавших в приговоренном подобие жизни. Медленно, осторожно, чтобы не спугнуть Стражей, чувствительных к магии любого рода, проник в самую суть заклятия и осторожно сдвинул несколько узлов в сторону от слабо пульсирующего сердца. Уловил сдержанный смешок Меча, но проигнорировал – ему не было дела до того, что смешного нашел этот древний артефакт в том, как визуализировалось заклятие для графа.
Та магия, которую тщательно выплетал Этьен, была все еще слишком сложна для него и требовала полного сосредоточения, и потому он даже не обратил внимания на минутное появление Эстаи, а когда осознал – было уже поздно, Меч ушел.
Пока же Этьен, прикусив губу, создал в новой узловой точке точную копию «сердца» и вплел ее в основу заклинания. Теперь Стражи нескоро заметят, что тот, кому предстояло мучиться на кресте до следующего заката, уже сейчас будет мертв.
Остановить сердце и без того почти мертвого эльфа оказалось еще проще.
Жестокая ухмылка исказила лицо дворянина.
– Ненавижу… – прошипел он Стражам, зная, что те его не увидят.
И, развернувшись, скрылся в бесчисленных переулках, паутиной опутывающих почти весь Атан, за исключением центральной его части.
Утром инквизиторы сильно удивятся, обнаружив, что все их жертвы, скованные не позволяющим умереть заклятием, тем не менее мертвы и никто из наблюдателей не заметил ровным счетом ничего подозрительного.
В течение дня Этьену так и не удалось найти убежище для себя и полуэльфа – впрочем, надо признать, что он и не искал. Слишком много в тот день состоялось казней и нужно было успеть повсюду, поэтому он с самого начала решил воспользоваться советом герцогини.
Спустя полчаса он зашел в небольшой трактир, находящийся невдалеке от городской стены и пользующийся чуть ли не самой дурной славой в городе.
Несмотря на поздний час, народу в зале было немало. Все – мужчины, все вооружены. Вновь прибывшего окинули подозрительными взглядами сразу полтора десятка пар глаз, кто-то едва заметно сместился на скамье, беря графа на прицел лежащего на коленях арбалета, кто-то, не скрываясь, вытащил из ножен кинжал и положил рядом с собой на стол.
Дворянин проигнорировал их и направился к стойке.
Трактирщик взирал на него столь же неприветливо, как и остальные. Чужаки редко заходили в этот трактир… а выходили из него еще реже.
– Чего изволит благородный апостолит? – безо всякого почтения поинтересовался трактирщик.
Этьен перегнулся через стойку, наклонился к самому его лицу и, глядя прямо в глаза, произнес несколько несвязных, на первый взгляд, слов.
Трактирщик на миг приподнял бровь, ухмыльнулся – потом протянул руку, наполнил деревянную кружку пивом и поставил на стойку.
– В нижнем зале, второй столик от дальнего угла направо. С вас два медяка.
Граф спокойно расплатился и спустился по узкой винтовой лестнице в нижний зал.
За означенным столиком тихо посапывал, прислонившись к стене, очень худой человек в плаще со скрывающим лицо капюшоном. Этьен приблизился, поставил на стол кружку с пивом, специально легонько стукнув дном о столешницу.
– Совершенно ни к чему так шуметь, – негромким, певучим голосом проговорил человек, открывая глаза и немного сдвигая капюшон.
Впервые в жизни граф увидел живого и невредимого эльфа.
Светло-русые волосы большей частью были убраны под плащ, но несколько прядей спадали на грудь, обрамляя худое, узкое лицо. На бледной коже отчетливо проявлялись многочисленные мелкие шрамы-оспины. Но это все Этьен отметил совершенно машинально, завороженный нечеловечески огромными глазами. Раскосые, вытянутые к вискам, ярко-зеленые, словно чистейшие изумруды, они смотрели насмешливо и вместе с тем – настороженно.
– Чем могу помочь, уважаемый? – поинтересовался эльф.
– Мне и моему другу нужно убежище. В черте города.
Эльф изогнул губы в насмешливой улыбке.
– И насколько надежное убежище вам нужно? От кого прячетесь?
Вообще-то, воровская этика – а трактир принадлежал именно ворам – не позволяла задавать заказчику такие вопросы, но Этьен решил ответить.
– Инквизиция.
Изумрудные глаза эльфа потемнели, усмешка пропала.
– Это будет дорого стоить. Церковники умеют искать. И тем лучше ищут, чем искомые не желают быть найденными.
– Я знаю. И заплачу хорошо.
– Когда надо и сколько заплатишь? – Эльф легко и непринужденно перешел на «ты».
– Сегодня. Сколько ты хочешь?
– Десять золотых крестов в день. – Глаза вора сделались непроницаемыми, по его застывшему лицу невозможно было понять, насколько завышена цена.
– Я не собираюсь торговаться, но подобная сумма мне не по карману. Назови реальную цену.
Эльф смотрел на собеседника с возрастающим интересом.
– Пять. Меньше не могу.
– Договорились.
В верхнем зале хлопнула входная дверь, в следующую секунду раздался звук упавшего и разлетевшегося вдребезги кувшина. Из нескольких человек, сидевших в нижнем зале за другими столами, двое буквально на глазах растворились в тенях.
– Инквизиция. Идем отсюда… – Капюшон скрыл лицо, эльф поднялся на ноги, залпом выпил пиво, к которому Этьен так и не притронулся, и направился к дальнему темному закутку. Граф последовал за ним.
Обойдя стоящий в углу стол, эльф не без труда поднял тяжелую крышку в полу, подпер ее кинжалом и кивнул спутнику на уходящую вглубь веревочную лестницу.
Этьен еще не успел спуститься, как наверху послышался звук глухого удара и крышка захлопнулась. Только благодаря невероятно обострившемуся после «смерти» зрению, граф сумел различить фигуру эльфа, повисшую под потолком.
– Не задерживайся, – тихо бросил вор.
Упрашивать не потребовалось – через минуту дворянин стоял на полу узкого коридора, освещенного тусклыми чадящими факелами. Эльф спустился за несколько секунд, бесшумно спрыгнув на пол с высоты около двух человеческих ростов.
– Все, этот люк они не заметят.
– Почему ушли только мы и еще двое? – спросил Этьен.
Он не рассчитывал, что ему ответят, но любопытство взяло верх.
Зеленые глаза ожгли его недобрым взглядом, но потом эльф все же нехотя сказал: