Позже мать принесла свой старый ягнячий халат, бережно укрыла его. Присев рядом и удерживая в себе прорывающийся из груди плач, она беззвучно всхлипывала, сквозь слезы глядя на него, сонного. Боясь разбудить, почти не касаясь, проводила ладонью по его волосам, стянутым сзади в тугую косу, жалостливо смотрела ему в нахмуренное даже во сне лицо.

V

Тэмуджин проснулся на другой день после полудня. Разбудил его стук копыт. Вскочив с травяной подстилки, он быстро выглянул наружу.

У коновязи спешивались Хасар и Бэлгутэй. Хачиун и Тэмугэ принимали у них поводья. Небо было чисто, солнце подбиралось к зениту, набирая жару, подсушивало влажную после дождя землю.

Из большого чума вышла мать. Прикрываясь от солнца ладонью, она пристально оглядывала прибывших сыновей.

Тэмуджин дождался, когда братья поздороваются с матерью, и тут же окликнул их. Усадив их перед собой, приказал:

– Рассказывайте.

Бэлгутэй переглянулся с Хасаром, тот кивнул. Бэлгутэй встал и отступил к двери. Расправил плечи и, подняв голову повыше, как настоящий посол, торжественным голосом возгласил:

– Джамуха-нойон передал свое слово:

Как я услышал про горе твое, про несчастье,

Как я проведал о том, как тебя ущербили,

Печень моя заболела, душа заскорбела,

Гневом кипящим исполнилось сердце и жаждет отмщенья.

Только узнал я про горе анды, то немедля

Начал готовиться к лютой отместке за брата:

Издали видное знамя свое окропил,

В густо рокочущий свой барабан я ударил,

И вороного коня-жеребца оседлал.

Жесткий походный дэгэл опоясал,

Поднял стальное копье высоко.

Стрелы свои зарубные наладил,

Панцирь, ремнями прошитый, на мне, боевой.

И вот уж,

К битве и к смерти, анда, готов за тебя,

Названый брат твой, на крови поклявшийся в дружбе.

У Тэмуджина разом потеплело в груди, он восторженно и удивленно перебирал в уме слова, искусно сложенные андой.

«Зря я на него обиделся из-за пустого, – с благодарным чувством думал он, – прекрасный парень и хороший друг, только, может быть, немного ветреный… – И улыбнулся про себя, вспоминая давнее прошлое. – Изучил ли ты волчий язык, брат Джамуха, как похвалялся, это мы посмотрим, но человечьим языком, видно, овладел неплохо…»

Тэмуджин очнулся от мимолетных раздумий, посмотрел на братьев. Бэлгутэй уже сел на место.

– Ну, а теперь расскажите все по порядку.

Хасар, исполненный гордости от важного дела, порученного ему, сурово сдвинул брови, начал неспешно:

– Джамуха встретил нас по-хорошему, как послов, и весь вечер просидел с нами. Когда мы рассказали ему обо всем, он аж покраснел от злобы на меркит. Поклялся, что будет мстить им за тебя, пока с пяти пальцев не потеряет ногти [26] . Обещал сразу же выйти в поход, как только соберет свое войско. Правда, потом он сказал, что возьмет только один тумэн, а дядей своих не будет звать…

– Почему? – удивленно спросил Тэмуджин.

Хасар недоуменно пожал плечами.

– Видно, тоже не очень-то ладит с ними или, может быть, добычей не хочет делиться. А тебе он советует поднять свой отцовский тумэн, вот и будет у вас вместе два тумэна. О месте и времени встречи он долго советовался со своим дядей Ухэром, а тот еще узнавал у шаманов, и потом они назвали урочище Ботогон-Бооржи, что на истоке Онона. Это в горах, выше той поляны, где мы в позапрошлом году летовали.

– Почему так далеко? – расспрашивал Тэмуджин. – Разве нельзя где-нибудь поближе соединиться. Что он сказал?

– Это его дядя Ухэр так решил, – Хасар пожал плечами. – Нам он сказал, что не нужно стоять в степи с таким большим войском. Мол, увидят те же тайчиуты и донесут меркитам. Лучше, говорит, собраться в тайге, а идти туда скрытно, ночами. Сами они пойдут прямым путем с юго-востока, а мы вместе с ханом – с юга и так, мол, еще и дорогу сократим.

Тэмуджин понял, что дядя у Джамухи бывалый в таких делах и был рад этому. «Мы с андой еще не приучены водить войска, – думал он, – а это не с соседскими парнями на прутьях биться. Очень хорошо, что в походе будет кому подать анде разумный совет. А я возьму с собой Мэнлига».

– А когда он будет на месте? – спросил он.

– Обещал на пятый день новой луны.

– Больше он ничего не передавал?

– Ничего, только на прощанье, поднимая последнюю чашу, он передал тебе эти красивые слова. Он словно свадебный юроол пропел и просил передать слово в слово.

Тэмуджин улыбнулся, вновь ощутив приятное тепло в груди, сказал:

– Ладно, позовите ко мне нукеров и отдыхайте.

Те пришли сразу. Тэмуджин сидел задумчивый и обрадованный вестью, принесенной братьями; в ушах его все еще звенели торжественные слова анды. Он движением головы пригласил нукеров присесть, взглянул на Джэлмэ:

– Ты поедешь к Мэнлигу и расскажешь ему обо всем. Вместе вы направитесь к отцовскому войску и передадите тысячникам мой приказ: «Идем в поход на меркитов. С запада на помощь к нам идет хан Тогорил, с востока идет Джамуха. Поднимайте войско и приведите его к Керулену, к тому броду, что ниже устья речки Тана. Там мы соединимся с войском хана и пойдем на встречу с Джамухой».

Тот с готовностью кивнул, всем своим видом заверяя, что сделает все быстро и точно. Тэмуджин посмотрел на Боорчи.

– Ты поедешь к хану Тогорилу и скажешь, что я буду ждать его на Керулене, в первый день новой луны. Буду стоять напротив брода на северном берегу, там, где стоит одинокая кривая сосна, туда его и приведешь.

Тот так же молча кивнул.