– Интересное открытие, – заметила я, поворачиваясь к охраннику.
– Ничего особенного. Может, он ей документы связывал. Чтобы не растерять, – нехотя буркнул он.
Охранник стоял ко мне вполоборота и делал вид, что находка его вовсе не интересует. «Да ты, дружок, знал о том, что я найду в коробах! – осенило меня. – Очень даже может быть, что ты ее туда и припрятал. Или видел, кто это сделал. Ну что ж, будем пытать». С веревкой в руках я направилась к окну. Охранник напрягся, но усилием воли заставил себя не двигаться с места. Думаю, ему казалось, что он ничем не выдает своего волнения. Увы, на его беду, я в своей жизни видела столько хитрецов, старающихся скрыть от меня свои истинные чувства, что все его потуги были напрасны. В свете новой находки я решила присмотреться к окну внимательнее. Не зря же охранник так старательно уводил меня от него?
Всматриваться пришлось долго, прежде чем я заметила то, что пытался скрыть охранник. С внутренней стороны окна, той, что в комнате, подоконник был ровный, белоснежный. Можно сказать, идеальный. А вот снаружи даже захудалого жестяного уголка не положили. Голый кирпич, небрежно замазанный некачественной штукатуркой. Правда, закрашенной белой известью. От воздействия дождей известь из белоснежной превратилась в грязно-серое месиво, сплошь покрытое разномастными разводами и пятнами. За таким количеством следов я бы ни за что не обратила внимания на вертикальные полосы черного цвета, едва проглядывающие на извести, если бы не находка в моих руках и не странное поведение охранника.
Свесившись через подоконник, я осмотрела стену. Похоже, больше вертикальных черных росчерков на стене не было. Следы повторялись в одном и том же месте несколько раз. Так же выглядят следы на листе бумаги после того, как расписывают ручку. Будто большим карандашом водили взад-вперед по стене. Повинуясь порыву, я взялась за веревку с двух концов и осторожно провела по наружной стене. На ней остался черный след. Почти такой же, как тот, что рядом, только ярче. Выпрямившись, я спросила у охранника, угрюмо стоявшего у двери.
– Вы знали об этом? Знали и молчали?
– А кому я должен был об этом сказать? – вмиг ощетинился он. – Полиции? И что, думаете, они поверили бы в то, что я о пропаже денег ни сном ни духом? Что не прикасался к своему шефу и вообще – белый и пушистый? Вот вы бы поверили мне?
– Предлагаю проверить, – спокойно проговорила я. – Расскажите мне все, как было. Только на этот раз без домыслов. И посмотрим, поверю ли я вам.
– Зачем мне это? – зло бросил охранник. – Все равно теперь полиции сдадите.
– Боюсь, у вас нет выбора, – потрясая веревкой, заметила я. – Козыри у меня. Выходит, я ваш единственный шанс на спасение. Попытайтесь убедить меня в том, что говорите правду.
– Рассказывать-то особо нечего, – поняв, что ему не отвертеться, начал охранник. – Все было так, как я и рассказывал. Только конец немного приукрасить пришлось. Когда я после того, как пьяного мужика из офиса выдворил, вернулся в кабинет, Губанов действительно лежал на полу, чемодана не было, из шеи у него торчал дротик, а вот в руках он держал веревку. Она была скомкана в клубок, и держал он ее в правой руке. Я сначала удивился, чего это он за веревку схватился. Потом увидел дротик и кинулся к окну, полагая, что выстрел произвели оттуда. Там я обнаружил те полосы, что вы видите сейчас. Я кинулся к сейфу – там было пусто. Долго размышлять у меня времени не было, нужно было звонить в «Скорую», да и полицию вызывать. Я сделал первое, что пришло на ум. Вытащил веревку из рук шефа и спрятал ее в архивных коробах. Решил, что если шеф не придет в себя, вообще никому ничего не скажу. А если очухается, пусть сам решает, как поступить. В конце концов, он платит мне деньги. Платил…
– Шеф очухался, – прокомментировала я.
– Да, он пришел в сознание и рассказал всем свою историю. Только про веревку почему-то умолчал. Я решил, что кто-то хотел его подставить, для этого и веревку в руки сунул, – продолжил охранник.
– Кому это, по-вашему, выгодно? – произнесла я.
– Вору, кому ж еще, – уверенно проговорил охранник. – Для чего эта веревка нужна была? По такой хилой тряпочной ниточке человек не сможет подняться на второй этаж. Разве что дистрофик. Но дистрофика шеф щелбаном вырубил бы. Значит, ее использовали для отвода глаз. Взяли и сунули в руку Губанову.
– А вот я полагаю, что назначение веревки было весьма и весьма явным, – начиная догадываться, как обстояли дела с ограблением, заявила я. – По ней не поднимались вверх. На ней опускали вниз. Деньги. Именно так им удалось вынести их из помещения еще до того, как сюда прибыла полиция. А я-то голову ломала, как вор провернул это?
– Хотите сказать, что вор не мог пронести чемодан через холл и решил отдать их подельнику через окно? Почему тогда просто не бросил? Тут высоты-то всего два этажа, – спросил охранник.
– Именно так. Вор не мог пронести деньги через холл и остаться незамеченным. И да, он передал их своему подельнику через окно. А не бросил чемодан потому, что во время падения тот мог раскрыться, мог разбиться и тому подобное. Спустить же груз, используя веревку, вполне безопасно. Вы обратили внимание на то, насколько пустынна улица, на которую выходит окно? Глухой бетонный забор напротив, закрывающий собой вид на кладбище. И на кладбище, заметьте, самое высокое здание имеет не более одного этажа. На первом этаже ни одно окно не выходит на ту же сторону, что и окно кабинета вашего шефа. А проезжающие машины? Что ж, дела без риска не бывает, – объяснила я.
– Тогда почему он оставил веревку Губанову? Мог бы сбросить ее следом за чемоданом. Еще и время сэкономил бы, – снова спросил охранник.
– Не знаю. Раз оставил, значит, была причина, – ответила я. – Вы можете вспомнить, сколько времени прошло с той минуты, как вы выдворили бугая из холла, до того момента, как вошли в кабинет?
– Точно не скажу. Не меньше десяти минут. Может, даже больше. Я ведь сначала на крыльце стоял, хотел удостовериться, что бугай ушел. Потом наших офисных успокаивал. Леху осмотрел, боялся, что бугай ему что-нибудь сломал. Потом только наверх пошел. Как я мог предположить, что там такое случится?
– Не могли, – спокойно произнесла я. – Зато кое-кому не составило труда спрогнозировать ваши действия после выдворения драчуна.
– А я все-таки думаю, что воры хотели подставить Губанова. Для этого и сунули веревку ему в руки…
– Никто не вкладывал ее в руки Губанова. Никто не пытался его подставить, – проговорила я.
– Почему вы так уверены в этом? – спросил охранник.
– Хотя бы потому, что никто из офисных сотрудников не видел постороннего человека, покидающего здание. А не видели его по той простой причине, что он оттуда не выходил. Его вынесли. На носилках, – и я удовлетворенно улыбнулась.
– Не понял. Это вы о чем? – переспросил охранник.
Зато я понимала практически все. Карточный домик, столь долго норовивший рассыпаться, наконец-то начал обретать устойчивость. Один факт срастался с другим. Вопросов, требующих ответа, оставалось все меньше и меньше. Охранник, не моргая, смотрел в одну точку. Видимо, высказанная мной мысль была настолько крамольной для него, что он никак не решался начать переваривать ее. Собственно, оставаться в офисе не имело смысла. Я получила от повторного визита даже больше, чем рассчитывала. Теперь мне предстояло сделать кое-что суперсрочное и не менее важное. Поэтому я наскоро попрощалась с охранником и оставила его одного продолжать караулить опустевший офис и дожидаться приезда Потоцкого.