— Предложи себя нашему вожаку. — Гилфа кивком указал на Луиса. — От него у тебя были бы могучие сыновья.
— У меня были сыновья, — сказала Фрейдис.
— Они были сильными мужчинами?
— Пока не погибли.
— Если бы ты вырастила сыновей, то тебе недолго оставалось бы жить. А ты очень крепкая и сильная, должен признать.
— Всем нам осталось недолго, — с грустью произнесла Фрейдис. — Посмотри вокруг. Надеешься выбраться отсюда?
— Надеюсь.
— Надежда — для трусов, — заявила Фрейдис. — Воин ищет только достойной смерти. Как можно идти в битву и думать о жизни, о старости, об очаге и кружке эля? Думай о великих деяниях, о сильных врагах, о битве, достойной сыновей скальда.
— Ты не ищешь смерти, — сказал Гилфа. — Зачем тогда пришла к вождю за помощью? Почему не бросилась в первую же битву?
— Я уже прошла через много битв, — ответила Фрейдис. — И кроме славы у меня есть ради чего жить.
— Что же это?
— Любовь, — сказала Фрейдис. — Она из любого может сделать труса.
— Так у тебя есть мужчина?
— Я люблю женщину, которой служу.
— Так я и знал, — усмехнулся Гилфа. — Ты слишком долго жила, как мужчина, а теперь и думаешь по-мужски.
Фрейдис засмеялась.
— Как будто я могу быть такой тупицей!
Они прошли через почерневшую от пепла деревню — всего три усадьбы, в которых были выжжены все признаки жизни. Фрейдис вспомнила свой собственный дом — длинный, чуть скошенный из-за просевшего угла. Вспомнила покрытые зеленым мхом стены, обращенные вглубь материка, и голые стены, обращенные к морю, — на которых лишь по весне вырастали сосульки; ее муж сделал низкую дверь — так было меньше сквозняка, но трудно было загнать в дом коров в плохую погоду. Его часто не было дома, и, возвращаясь, он все время забывал пригнуться. Если ее дом сожжен, то он мало чем отличался от этих.
Луис подгонял своих путников, и они еще долго шли после наступления сумерек. Было очень темно, но он легко находил дорогу. Мальчишка все время ныл, жалуясь на холод. Луис справедливо заметил, что, если они остановятся, будет гораздо холоднее. Но Гилфа не унимался и всякий раз напоминал о том, что он голоден. Фрейдис не переставала удивляться ему. Все они были голодны. И будут голодны. Точно так же этот парень мог бы говорить, что он дышит воздухом. А вот место, где они сейчас находились, было настолько необычным, что о нем стоило поговорить.
— Что это? — спросил Гилфа приглушенным голосом, показывая вперед.
Сквозь сумрачный ночной воздух пробивался голубоватый свет, словно мазок краски на серой стене.
Луис втянул ноздрями воздух.
— Люди, — сказал он. — Я думаю, город. Смерть хранит тут свои запасы.
Фрейдис его слова показались странными, но она подумала: «Луис — великий воин. Ему подобает выражаться поэтически».
Фрейдис вгляделась в туман.
— Это сигнальный огонь, — сказала она. — Он освещает городскую стену.
— Нам нужно войти туда? — спросил Гилфа.
— Да, — ответил Луис.
— Но как?
— Мы спросим. Я ведь норманн. Вы ничего не говорите. Я заплачу главному, и он будет говорить со мной. Ты… — он повернулся к Гилфе, — запахни плотнее плащ, чтобы они не увидели добра, которое ты награбил.
И они двинулись вперед сквозь туман. Фрейдис думала об огне. Хорошо бы остановиться ненадолго, погреть кости. Она видела, что Луис опять привязал камень на шею. Ее руна тут же зажглась и запела. Она почувствовала внутри стремление, цель, как у стрелы. Руна хотела войти в город. Фрейдис казалось, что ее тащат вперед, и трудно было думать о чем-либо, кроме желания войти в ворота. Она слышала в голове странную музыку — звон и скрип, шум ветра в деревьях, дыхание и стук копыт лошади, потрескивание огня — очень близкое, не похожее на то, как горит сигнальный костер. Ощущения в ней смешались, вызывая воспоминания о воде и огне, о внимательно глядящих на нее карих глазах, о прикосновении мягкой руки и нежных словах. Стилиана.
Нет, не здесь. Она избежала этой участи, понимая, что безопасность госпожи зависит от того, насколько далеко ей удастся быть от нее. Стилиана была человеком солнца, теплых океанских вод, оливковых рощ и фонтанов. В этом пустынном месте ее не найти. Фрейдис была уверена, что магия играет с ней шутку.
Луис что-то крикнул по-норманнски. Воюя в Италии, Фрейдис научилась достаточно хорошо понимать этот язык, если, конечно, «здравствуй», «будь начеку» и «мои люди выкупят меня» можно считать достаточным.
Она услышала, как в густом влажном воздухе прозвучал невыразительный ответ. Луис заговорил снова. И ему снова ответили. Луис жестом позвал их за собой. Она закутала лицо в шарф. Фрейдис знала, что сможет легко сойти за мужчину, но она убила нескольких норманнов, преследовавших ее в лесу, и, будучи подозрительной, опасалась, что кто-то из парней у ворот мог быть там с ними и видеть ее.
У ворот стояли четверо мужчин — на них было столько плащей и перчаток, что они тоже вполне могли оказаться женщинами, детьми или даже просто грудой одежды, торчащей тут, словно пугала, вместо часовых.
Луис немного поговорил с ними. Она услышала имя: Роберт Жируа.
Мужчины кивнули и разрешили войти в городские ворота, жестом указав дорогу. Луис в знак благодарности похлопал одного из них по руке. Они вошли в пустынный Йорк, двигаясь по черному изгибу дороги к серой реке под пепельной луной.
Воздух в городе был наполнен гарью, туман казался горьким от золы. Луис что-то тихо говорил Гилфе, она не могла их слышать.
— На город совершили налет разбойники. Большинство из них перебиты, но норманны ищут выживших. Мы должны назваться любому, кто нас спросит. Захватившие тебя в плен здесь. Я сказал, что я из отряда Жируа, и они ответили, что он вчера прибыл в город.
Мальчик осмотрелся по сторонам, будто ожидая, что кто-то нападет на него из темноты.
— Что нам делать? — спросил он.
— То, зачем мы пришли.
— Куда? — прервала их разговор Фрейдис.
— На мост.
Они осторожно спустились к мосту, скользя по влажным деревянным балкам. Над ними, словно скала из морского тумана, высилась огромная церковь. Здесь воздух был прозрачнее, туман ниже, луна светила ярче. Руна настойчиво тянула Фрейдис, и женщина чувствовала себя брошенным копьем, которое стремительно летело вперед. Справа послышалось какое-то движение. Четверо мужчин, выйдя из уцелевшего дома на берегу, спускались к реке. Это были воины — один из них нес длинное копье.
— Не останавливайтесь, — прошептал Луис.
— Куда теперь?
— К церкви.
— Надо бежать, — сказал Гилфа.
— Нет. Шагом, — велел Луис.