Вот Чума то чудище за язык и дернул, а Егор еще и кулаком в ворота добавил. Выскочила Глашка, жена Петра.
– Здрава будь! Хозяин дома? – поздоровались гости. – Зови мужа, поговорить надо.
– Да как вы с ним говорить собираетесь? – непонятно почему оторопела она. – Он же…
– Не мельтеши, баба! – рассердился Чума, у которого опять испортилось настроение. – Не твоего ума дело, как да о чем. Зови, говорят!
– Да как же? – вконец растерялась та. – Спит он.
– Так и что теперь? Буди, стало быть. По делу мы!
– Вот иди и буди сам! – вдруг непонятно с чего взвилась обычно тихая Глафира. – Извел всех и завалился! Все бабы в доме падают без задних ног от его бочки стиральной! Во дворе грязища – не пройти, а он дрыхнет! А тут ты еще мне приказывать!.. Сам и буди, коли надо, авось добудишься!
Ратники переглянулись.
– Неужто напился? Так водичкой его… из колодца, холодненькой. Поднимется, – посоветовал Егор.
– Да отливали уже и по щекам хлестали. И нос зажимали. Без толку. Настена сказывает, дня три они продрыхнут да опосля еще седмицу в себя не придут. А хозяйство опять бабам тянуть?
Ратники переглянулись еще раз, надеясь хоть что-то понять, и с интересом уставились на Петькину жену.
– Э-э-э… – поскреб Егор где-то за ухом. – Так он, что, не один?
– А то! И тятенька мой, и батюшка свекор рядышком лежат. Все вместе эту бочку ладили, да потом спытывали! – Глашка, похоже, еле удерживала слезы. – Да еще Троха Удача с ними, – расстроенно пожаловалась она. – Обозник. Петя его зачем-то притащил, вот и его угостили.
– Ты сопли по морде не размазывай, говори толком! Медовухи перебрали?
– Какая медовуха… Зелье лекарское вылакали!
– Ы…? – лица обоих гостей вытянулись.
– Измучили всех. Теперь нам одежу чинить, бочку хорошую разбили, и Настене снова кланяться.
– Ни хрена не понял! Какое зелье? Какая бочка? – взорвался Фаддей.
– Погоди. – остановил друга Егор. – Что у вас тут случилось? Да не реви ты, растолкуй путем.
– Так я и толкую. Петруша давно уже думал, как способней белье стирать. Еще зимой озаботился. Вроде облегчения нам хотел сделать, – начала объяснять Глашка. – Чтоб не руками в ледяной-то воде. Уж мы с матушкой свекровью надеялись – и вовсе забыл, а он все– таки додумался. Со свекром вчера весь вечер просидели, прикидывали, что да как. И батюшка мой с ними тоже – под бражку. Чуть не подрались промеж собой – так спорили…
Чума хотел поторопить рассказчицу, но Егор остановил его, и женщина продолжила:
– А сегодня с утра и опробовали. Воды в бочку налили, камешков мелких с песком речным накидали и вертеть ее начали. Это вчера они и спорили, как ее вертеть ловчее, вот и решили – по-всякому попробовать.
– И как, получилось? – все же влез Фаддей, но уже с неподдельным любопытством в голосе, а Егор хмыкнул и покрутил головой. Хоть и пришли оба сюда по важному делу, однако и того, и другого история с бочкой заметно заинтересовала. Баба печально вздохнула и продолжила свой рассказ:
– Да уж как получилось-то… Еле-еле развезли! Вначале они ее на колесо тележное привязали, да его вертеть пробовали. И сами, и лошадь по кругу гоняли – и не крутится оно как надо, и выплескивается все, да еще бочка свалиться норовит. И грязища вокруг.
– Так закрыть крышкой бы… Не пробовали? – подал идею Егор.
– Так всяко пробовали! – горестно всплеснула руками Глашка. – Даже и законопатили, да смолой промазали. Но это уже когда стали ее по двору катать. И так, и бегом. Хотели привязать да раскрутить, но это ж из кожи шить надо ремни такие – чтоб цельную бочку с водой удержать. К скорняку идти. Тогда Петруша и догадался – на крышу овина жерди положили, бочку туда затащили и по ним, как с горки, значит. Мол она покатится, и в тын упрется. Она и покатилась… тын теперь чинить, бочка вдребезги, а вся одежа рваная и в навозе извозюканная!
Ратники снова переглянулись.
– Слышь, Глашка, – с сомнением глядя на собеседницу, начал Егор. – А ты уверена, что то снадобье Петруха выпил? Может, сама? Того?
– Я вот тебе сейчас дам – того! – за спиной молодухи появилась женщина, ненамного уступавшая статями вдовой Алене, только старше. – Что, тоже умствовать пришли?
– Да, ладно тебе, Анисья… – пошел на попятную десятник. – Мы к Петру. Десяток наш караульным вскорости назначается, вот и хотели упредить. – он все же не удержался и спросил: – А что за зелье такое, что после него три дня спят?
Хозяйка дома вроде отмякла и только рукой махнула:
– Ой, Егор, не трави душу! Четверо в сеннике валяются. Как бочку раздолбали, так, вишь, это дело дальше пошли обдумывать! Ну, мол, как сделать, чтоб следующая не разбивалась. А дочке моей старшей рожать со дня на день. Вот Настена и дала целый горшок настойки, да я сватам передать не успела, в сенцах поставила…
Видя по недоуменным лицам гостей, что те никак не поймут простое с ее точки зрения дело (одно слово – мужи!), вздохнула и пояснила:
– Зелье это для рожениц. Чтобы баба перед родами успокоилась и расслабилась, да и после родов уснула бы легко. А оно на браге настоянное, да не на простой, а морозом да углем чищенной. Вот они и унюхали, видать.
Гости все еще ничего не понимали, и хозяйка продолжила объяснение:
– Так ведь бабе это зелье по ложке перед родами дают да по три после! А эти все в один присест вылакали – пива мало показалось. И расслабились, туды их… Оно ж и слабит, и мочу сгоняет. Вот они в сеннике и… Спят, в общем.
Фаддей взглянул на Егора, Егор на Фаддея и… едва уползли от Петрухиного дома. Отдышались ратники нескоро.
– Да-а-а… И сказать ничего не скажешь, попали други! – наконец выдавил из себя Егор сквозь скрутивший его хохот. – Только Петруха такое и мог учудить! Эк у него голова повернута – все чтоб не по-людски…
Глядя на веселящегося Егора, Чума еще раз убедился, что случившееся с незадачливыми хозяевами почему-то очень даже устраивало их десятника, во всяком случае очередной выбывший из строя ратник своей выходкой его не расстроил. Впрочем, самому Фаддею от смеха на душе полегчало; ну, всегда с этим Петром так – то одно, то другое…
– Что да, то да. – согласно кивнул он, – Таким уж уродился. Ведь еще беспортошным чудил…
Но Егор не дал ему углубиться в воспоминания:
– Петьку, значит, тоже можно не считать. И тестя его с отцом, до кучи. Троха Удача, скорее всего, сам к ним прицепился, а ведь Устин его долго уговаривал. Ну, Петька! Интересно, он и правда то зелье попутал? Ну, да чего уж теперь – дело сделано. Давай, к Андрону поворачивай. Он вроде сегодня вернуться должен был. Зайдем, пока и он кого не родил.
Фаддей почти не сомневался, что если шебутной, но в общем-то простой души парень Петруха умудрился выскользнуть из круга мятежников, то уж битый жизнью рубака Андрон точно найдет, как в нужный момент не оказаться в ненужном месте.