– Тебе оказана высокая честь, – подбодрил его тот. – Не годится задерживаться, когда приглашает такой большой нойон.

– Тогда верните мою мадагу, – воодушевляясь, отходя от первого испуга, сказал Бэктэр.

Пожилой нукер, внимательно посмотрев ему в лицо, кивнул молодому. Тот нехотя вынул нож из голенища и, осмотрев искусно вырезанную из кости рукоять, ловко сидевшую в его ладони, завистливо щелкнул языком и подал Бэктэру.

Бэктэр вдохнул полную грудь воздуха, разбирая поводья, по-новому, с достоинством оглядел нукеров и первым тронул коня вперед.

XVII

Алтан внимательно выслушал Даритая и за щедро накрытым столом выпытывал у него все подробности. Тот, чертыхаясь про себя и почти с ненавистью глядя на него, выкладывал.

– А верно ли делаем мы, брат Алтан? – спросил Даритай под конец. – Это же наши с тобой племянники…

– Ты о себе подумай лучше, – беспечно улыбнулся тот, хлопая его по плечу. – Таргудай за это тебя примет к себе, а то где ты зимовать будешь?

– А как же племянники? – наливались слезами глаза Даритая. Громко скрипнув зубами, он в пьяном раскаянии смотрел на дымящийся в очаге огонь. – Ведь мы с тобой сейчас предаем свой род.

– А им и так пропадать одним… волкам или разбойникам не сейчас, так через год на клыки попадут.

Под утро Алтан уложил его, вконец опьяневшего, на своей кровати, а сам, не глядя на раннее время, поехал к Таргудаю.

Радостный и возбужденный подрысил он к главному айлу тайчиутов. Придержав коня, предупредительно покашливая в кулак, он шагом въехал в круг больших белых юрт. У огня во внешнем очаге посиживал молодой воин ночной стражи с коротким копьем в руках. Помаргивая сонными глазами, он встал от огня, всматриваясь в Алтана и, узнав его, нерешительно сказал:

– Нойон поздно лег… годится ли так рано будить его…

– Скажи, что по важному делу, – уверенно сказал Алтан, привязывая коня. – У нас с ним неотложное дело.

Воин бережно прислонил копье к стене у двери и тихо вошел в юрту. Алтан прислушался, оттуда долго не было никаких звуков.

– А-а!.. – наконец донесся тяжелый утробный стон Таргудая. – Какой Алтан?.. С каким делом?.. А-а, подожди, пусть зайдет, да сначала зажги мне светильник…

Изнутри послышалась приглушенная возня, тяжелые вздохи – хозяин опять был с глубокого похмелья. Воин вышел, осторожно неся в правой руке небольшую каменную плошку, наполненную жиром, зажег щепкой от костра и понес было обратно, но Алтан на ходу перехватил его у него и вошел в юрту, внося в нее слабый еще, подслеповато трепещущий свет.

Таргудай в атласном халате, отсвечивающем в сумраке тусклыми огоньками, уже сидел за столом на хойморе.

– А-а, Алтан, – подал он хриплый голос. – Поставь светильник сюда и достань с полки вон тот медный кувшин. Там рядом чашки должны быть… Вот, тащи все сюда и наливай по полной…

Алтан принес к столу тяжелую посудину, налил до краев и скромно присел рядом.

– Ну…

Таргудай несколькими гулкими глотками осушил свою чашу и, осоловело уставившись в одну точку, отдышался. Алтан отпил из своей до половины – архи было крепкое.

– Ф-фу… подожди немного… посидим, – тяжело отдуваясь, отрывисто хрипел Таргудай. – Налей-ка мне еще.

Алтан, опасливо поглядывая на него, налил ему и дополнил свою чашу. Выпили по второй.

– Ф-фу, зажглось, кажется… Ну, в такую рань просто так ты ко мне не придешь, я знаю тебя, – оживляясь и уже осмысленным взглядом уставившись на него, заговорил Таргудай. – Говори, с чем пришел.

Алтан, сдерживая волнение, торжественно произнес:

– Нашлась семья Есугея!

Таргудай отвердел своим одутловатым, коричневым от архи лицом.

– Нашлась, все-таки, наконец, – он тяжело уставился на Алтана. – Ну, говори, где они стоят сейчас?

– В горах, вверх по Онону, где раньше киндигиры [6] жили.

– Вон куда они спрятались, – протянул Таргудай, задумчиво отстраняя от него взгляд. – А я-то, сколько ни думал, ни гадал, а про верховье Онона ведь ни разу не вспомнил. Не иначе, колдунья эта Оэлун, это она заколдовала то место, чтобы мы не смогли догадаться… И далеко они там забрались?

– За четвертым отрогом есть большая поляна, там они поставили две юрты и живут себе, негодники…

– М-мм… – Таргудай, подумав, подозрительно покосился на него. – А ты сам видел их или слухами меня кормишь? Как ты их нашел?

Алтан, помявшись, признался:

– Туда ездили Хутугта и Даритай, разговаривали с ними. А я сам не ездил, не доверяют мне братья из-за моей преданности к вам. Но мне все рассказал Даритай, это я его склонил на вашу сторону, немалого труда мне это стоило. А нашли их нукеры Хутугты, случайно встретили в степи Бэктэра, сына Есугея от второй жены.

– От второй жены? – сощурился Таргудай, припоминая. – Подожди, это от той онгутки, из-за которой чуть война не случилась?

– Да, от нее.

– Помню, как же не помнить… Ведь тогда из-за этого Есугея у нас чуть было еще одними врагами больше не стало, – Таргудай расширил глаза, вспоминая. – Бартан посватался с онгутами, а этот Есугей, беспутный человек, после смерти отца нашел себе другую жену, эту Оэлун. Его потом старейшины принудили жениться на онгутке, а то нам тогда еще на одну войну пришлось бы выходить.

– Да, – подтвердил Алтан. – Я тогда был еще подростком, но разговоры об этом хорошо помню.

– Ты тоже помнишь, да? – весело переспросил Таргудай. – Ведь это такой беспутный был человек, что в любой день мог на племя беду накликать!

– Очень верно вы говорите, брат Таргудай, чудовище он был, а не человек.

– Да… Так ты говоришь, Бэктэром зовут этого парня?

– Да.

– Сколько ему лет?

– С новым годом одиннадцать исполнится. Он в один год с Тэмуджином родился.

– Сверстники, значит, – усмехнулся Таргудай, пристально глядя на огонек светильника. – А ведь говорят, что сверстники в одном айле не к добру, а? Как ты думаешь? Ха-ха-ха… Ну, ладно, наливай еще.

– Брат Таргудай, – нерешительно произнес Алтан, послушно берясь за кувшин. – Я сделал все, как вы мне сказали…

– Да, ты хорошо все сделал.

– А вы еще мне сказали, что вернете моих людей, тех, которые прошлой осенью ушли к вам…

– А-аа, во-он оно что, – недобро протянул Таргудай, остро всматриваясь в него, будто уличая в чем-то постыдном. – А я думал, что ты затем меня разбудил так рано, что хотел обрадовать меня. А ты, оказывается, вон еще чего добиваешься. Ну, ладно, хорошо, теперь-то уж я буду знать, что ты за человек.