Дождавшись, когда раб, запрыгнув на пегого и осторожно подбадривая его пятками рваных гутул, отъехал, Кокэчу обернулся к Тэмуджину.
– Поговорим?
Тэмуджин стоял, прислонившись спиной к арбе и глядя в степь, молчал.
Кокэчу подошел, потрогал железный обруч его канги и, так же прислонившись к арбе, негромко заговорил:
– Ты прошел большое испытание. Мне было велено ни во что не вмешиваться, ты все должен был решить сам и решил правильно: Бэктэр должен был уйти к предкам. И то, что ты с хамниганами сдружился, тоже правильно. Старшие шаманы тебя за это очень хвалят. Твои сейчас в верховье Керулена, хамниганы им помогли туда перекочевать.
– Ты был у моих? – вырвалось у Тэмуджина.
– Вчера ночью я приехал от них, твоя мать передала тебе это, – Кокэчу достал из-за пазухи сшитые из овчины новые рукавицы.
Тэмуджин вырвал их из рук Кокэчу и прижал к своему лицу. Запах материнских рук остро ударил в нос. Блеснув глазами, Тэмуджин благодарно посмотрел на старого друга и резко отвернулся, чуть не задев его кангой по лицу. Кокэчу опасливо отодвинулся от него и продолжал:
– Мой отец на зиму тоже откочевал на Керулен и сейчас стоит в четверти дня ниже твоих по реке. Девятерых меринов, которых вы в начале лета забрали у отца, братья твои пригнали обратно: в горах снежно и корма мало.
У Тэмуджина разом пропала обида на Кокэчу, и ему стало неловко за свою холодность при встрече.
– Огниво нарочно в гостях оставил? – спросил он, улыбнувшись.
– Приходится хитрить, – уже без улыбки ответил Кокэчу и заговорил другим, холодноватым голосом. – Пока этот твой друг не приехал, нам надо обо всем поговорить. Я не должен был встречаться с тобой, это твоя мать меня уговорила. Ты все должен пройти сам, без чужой помощи, так решили боги и мы должны исполнять их волю. Сейчас никто не знает, как и чем закончится твой плен у тайчиутов, но ты должен выпутаться из него сам. Таргудай человек неустойчивый в мыслях, сегодня он думает одно, а завтра обратное, поэтому будь осторожен с ним и старайся пореже попадать ему на глаза. Сейчас он окончательно придавил вас, киятов, а ты перед ним как куст на дороге… Ты знаешь, что твой дядя Ехэ Цэрэн погиб?
– Не-ет, – удивленно протянул Тэмуджин. – А что с ним случилось?
– Полтора месяца назад они с Бури Бухэ сделали набег на меркитов, те в ответ напали на их курень, была большая битва. Наши отбились, меркитов прогнали, но много воинов погибло и Ехэ Цэрэн с ними…
Тэмуджин, пораженный, долго молчал, осознавая услышанное.
– Ты очень верное решение принял, когда отказался ехать к дядьям, – говорил Кокэчу, пристально глядя ему в лицо. – Там вас ждала опасность…
Тэмуджин с неприятным удивлением подумал: «И об этом знает, не иначе у нукеров выпытал… ну и лисица…», а сам спросил, переводя разговор на другое:
– А где теперь Бури Бухэ?
– Он с остатками двух улусов прикочевал к Даритаю и после смерти Хутугты они живут вместе.
Помолчали.
На той стороне реки над занесенной сугробом лошадиной падалью кружили две вороны, видно, те самые, что пролетели недавно над ними. Найдя добычу, они громко каркали, дрались из-за места. Одна отгоняла другую, не подпуская, желая самой овладеть всей тушей, та униженно пыталась пристроиться рядом…
– Что же будет с улусами Хутугты и Ехэ Цэрэна? – с равнодушным видом глядя на воронью драку, спросил Тэмуджин.
– От меня свои мысли можешь не скрывать, – сказал Кокэчу. – Спроси лучше прямо: отцовский улус у меня отобрали под предлогом того, что я не достиг взрослого возраста, что же теперь сделают с улусами других нойонов? Так или нет?
– Да, – нахмурившись, признался Тэмуджин. – Так.
– Таргудай уже дважды собирал нойонов племени по этому делу. Решили, что раз у Ехэ Цэрэна нет сыновей, да и табуны его наполовину ворованные, его владение надо разделить между нойонами. Подданных Ехэ Цэрэна, наделив скотом из его же стад, Таргудай забрал к себе.
– А улус Хутугты?
– И улус Хутугты Таргудай взял себе – будто на сохранение. Наследников его Сача Беки и Тайчу, когда они достигнут тринадцати лет, он обещал наделить приличными владениями. Но ясно, что не отдаст и половины. А содержание семьи Хутугты со всеми домашними слугами-рабами возложили на Бури Бухэ.
– Киятам что-то досталось из табунов Ехэ Цэрэна?
– Детям Хутулы кое-что перепало, а Даритая с Бури Бухэ Таргудай держит словно приблудившихся чужаков, в голодном теле. В основном все досталось ближним тайчиутским нойонам, другие получили по нескольку десятков голов, третьи проглотили слюни и промолчали: свое бы не потерять.
– А дядя Даритай чем не понравился Таргудаю?
– А чем он может ему нравиться?
– Ведь он угодлив, послушен; Таргудаю такие должны нравиться…
– Уж слишком просты твои мысли, Тэмуджин-нойон, – недовольно сказал Кокэчу. – Как же ты не понимаешь: Таргудай человек подозрительный, за каждым кустом видит зверя, а потому он думает, что родной брат Есугея-нойона должен таить против него зло и поэтому не приближает его к себе, как детей Хутулы. Да и те не в большой чести у него: кланяются ему, стараются угодить, а тот смотрит на них как на волчат, которые так и норовят убежать в горы.
– Почему?
– Потому что кияты, а они всегда были у него занозой в глазу. А еще потому, что отец их Хутула был ханом, и Таргудаю часто приходилось кланяться ему. Теперь наступила его власть и ему приятно топтать сыновей Хутулы, чтобы люди видели его силу: ханских детей в узде держит… Понял?
– Понял.
– И ты, наконец, возьми себе в ум, что Таргудай никогда не будет по-настоящему хорошо относиться к киятам, вы ему чужие и враги. Потому он будет давить вас до конца. Твои дядья плохо понимают это, но ты должен хорошо это запомнить.
– А с улусом моего отца что стало? – Тэмуджин торопился расспросить Кокэчу обо всем. – В этом курене я почти никого из наших не видел.
– Воины твоего отца не захотели рассеиваться по тайчиутским улусам и попросили Таргудая выделить им отдельные пастбища. Таргудай не решился им отказать и курени их тысяч сейчас стоят на востоке отсюда, по татарской границе. Ну, а те, кто не был в войске, в основном живут при старых табунах и отарах.
– Табуны наши до сих пор не разделили?
– Нет.
– Почему?
– Почему, спрашиваешь?.. – косо посмотрел на него Кокэчу. – Об этом сейчас все гадают. Вот недавно Таргудай без раздумий раздал табуны и подданных Ехэ Цэрэна своим нойонам, а владения твоего отца он до сих пор не решается трогать. Видно, очень он боится духа Есугея-нойона: да и встретиться им на том свете придется. И это меня радует: раз боится трогать улус, он не посмеет тронуть и тебя.
Тэмуджин промолчал.