Политически это было объяснимо и понятно. Мы пытаемся изо всех сил найти национальную идею, она будет частью идеологии российского общества, имеющего государственное устройство. Определиться в этом вопросе нам придётся всё же самим, к тому же это необходимо сделать с учётом новых, как теперь удобно формулируют, вызовов времени, скажем конкретнее, прямых угроз для России извне.
Говоря о Маркусе Вольфе, я ловлю себя на мысли, что он, скорее всего, разделял точку зрения Иоганна Вольфганга Гёте на то, что «вера не начало, а конец всякой мудрости». Во всяком случае, своё миропонимание он строил не на вере, а на приоритетном поиске истины.
Маркус Вольф сумел соединить в себе и использовать в служебной и общественной деятельности обширные познания в областях политики, науки, культуры, литературы, журналистики и философии. Он считал, что культура должна быть не только элементом быта, но и службы в государственном аппарате, и добивался этого.
Становление его личности имело своё психологическое выражение прежде всего в его мотивационной сфере, в которой и стоит искать ключ к пониманию феномена под его именем. Самыми же сильными мотивами его действий были социальная справедливость, интернационализм, антифашизм, а также мир и безопасность.
Всё это сделало его выдающейся личностью в истории разведок как минимум социалистических стран Европы.
У меня нет сомнения в том, что придёт время, когда имя его будет заслуженно и справедливо увековечено и на его Родине в Германии.
Томас Манн сказал: «Талант есть способность обрести собственную судьбу».
Маркус Вольф в 2007 году сказал о себе так:
«Я был скорее тем, кто в силу обстоятельств оказывался в тех или иных группах (современников. – Н. В.) и после этого осматривался, что же в этих обстоятельствах можно сделать… Я не жил… с таким осознанием принадлежности к поколению старшего возраста (имеется в виду поколение основателей ГДР. – Н. В.)».
Он видел идеальную цель жизни в «умении давать» и обязанности «отдавать», полагая это истиной: «…Со времени войны моя жизнь более не принадлежала лишь мне самому. Время брало своё. Мне это чувство помогало в том, что я не могу существовать абсолютно свободным».
И ещё он пришёл к мнению, что «классовая борьба… была наиболее острой между представителями одного и того же класса»: «Вряд ли есть смысл оставлять могилы открытыми (то есть замалчивать преступления времён сталинского террора. – Н. В.)». Он, вероятно, ощутил, как и другие коммунисты, «силу партийной дисциплины, которая могла потребовать пожертвовать собой, не задавая вопроса о цене этого самопожертвования».
Хотя «локомотивы истории» Карла Маркса привезли человечество не туда, где оно мечтало жить, Маркус Вольф обрёл счастливую судьбу.
На траурной церемонии похорон Маркуса Фридриха Вольфа 25 ноября 2006 года в Берлине посол Российской Федерации в Федеративной Республике Германия Владимир Котенев сказал:
«…Германия потеряла одну из самых выдающихся личностей, а Россия – одного из лучших друзей в Германии…
Друзья не умирают.
Маркус всегда будет с нами.
Он будет по-прежнему жить в наших сердцах.
И всё же всем нам будет его очень не хватать!»
Можно лишь ради объективности дополнить сказанное послом: и не хватать не только нам в России.
И для меня Маркус Вольф остаётся большим и преданным другом нашего народа.
Мы будем хранить о нём нашу благодарную память.
Рассуждая о своей жизни и её смысле, Маркус Вольф не как разведчик, а как человек задал себе вопрос и откровенно ответил:
«…Не прожил ли я свою жизнь зря?
Если я оглянусь назад с высоты достигнутого возраста, то хотел бы сказать о большом счастье, что так долго прожил и прежде всего – столько пережил».
Отрывок из книги Дж. Бейли, С. Кондрашева, Д. Мерфи «Поле битвы Берлин:
ЦРУ против КГБ в “холодной войне”» [11]
После разрушения Берлинской стены (1989) и раскрытия документов Министерства госбезопасности ГДР появилась лавина публикаций о самом министерстве и проводившихся им операциях. Однако никто пока не занимался советскими связями МГБ ГДР. Получив кое-какие документы КГБ и взяв интервью у его сотрудников, работавших непосредственно с MfS, мы решили впервые коснуться этой темы.
В самом начале восточногерманская служба безопасности и ее советские учителя были «сбиты с ног» бериевскими «реформами» и событиями 17 июня. Пока БОБ усиленно копала туннель, радуясь его беспрецедентным результатам и используя их для поддержки разнообразных операций против советских служб в Карлсхорсте, Евгений Питовранов пытался реформировать MfS и ввести его в систему безопасности Варшавского блока. Для этого ему пришлось выдержать борьбу с новым председателем КГБ Серовым в Москве и Вальтером Ульбрихтом, старавшимся использовать службу госбезопасности против личных политических противников.
После падения Берия тогдашний замминистра внутренних дел Николай Шаталин вызвал Питовранова и сказал, что он назначается в Берлин принимать дела. Мотивировка была проста: «После переворота следует навести порядок» [12] . Питовранов, кто, как никто другой, мог справиться с этим, благодаря своему огромному опыту работы в службе внутренней безопасности и в контрразведке, весьма критически относился к германской службе и ее действиям во время беспорядков. В письме от 7 августа 1953 года министру внутренних дел Сергею Круглову он сообщает: «События 17 июня показали, что против ГДР велась активная враждебная работа, которая осталась совершенно неизвестной нашим силам безопасности и силам безопасности ГДР». Питовранов указывал, например, на то, что «силы безопасности ГДР имели всего четырех информаторов в восьмитысячном отделении Социал-демократической партии в Берлине, а в профсоюзах и церковных общинах агентов не было вообще». В связи с этим, как писал Питовранов, то есть «из-за слабости системы безопасности ГДР и оживления враждебных элементов в стране» его аппарат в Карлсхорсте должен взять на себя противостояние силам, «организующим враждебное подрывное движение в ГДР» [13] .
Питовранов разъяснил свою позицию Москве, сообщив, что аппарат в Карлсхорсте может взять на себя эти задачи «лишь временно, пока не будет восстановлено нормальное положение в ГДР». Он предложил использовать пятый отдел аппарата, занимавшийся выявлением враждебных элементов, проникающих в государственный аппарат ГДР и создать «секретно-политический отдел, состоящий из трех секторов» для работы против «ведущих органов буржуазно-политических партий» в ГДР, а также «западногерманских и западноберлинских подрывных центров, и их подпольных организаций на территории ГДР» [14] . Питовранов намеревался предоставить районным советникам в ГДР дополнительный штат сотрудников, дабы они могли противостоять «подполью в зависимости от условий в каждом отдельном районе» [15] . Еще Питовранов предложил создать группу инспекторов «для проверки, своевременной помощи и контроля за деятельностью районных советников». В заключение Питовранов отмечает, что верховный, комиссар Семенов и его первый заместитель Юдин одобрили его предложения, и просил министра принять соответствующее решение [16] .