Причём народ этой страны был однозначно и на редкость работящим – иначе откуда бы тогда бралось изобилие, сила, множество городов и сёл?
Контарини, и не один он, отмечал склонность русских к употреблению хмельных напитков – впрочем, по описаниям, лёгких. Но забавно читать уверения Контарини, что «их жизнь протекает следующим образом: утром они стоят на базарах примерно до полудня, потом отправляются в таверны есть и пить; после этого времени уже невозможно привлечь их к какому-либо делу».
Такой образ жизни был бы возможен лишь в случае, если бы у каждого русского были скатерть-самобранка и топор-саморуб из русских сказок… Ведь для того, чтобы что-то продать, надо это «что-то» иметь, надо его произвести…
А производили русские люди – по сообщениям иностранцев же – много и многое… Хотя технологическое и культурное отставание от развитой Европы было тоже налицо, и его надо было рано или поздно ликвидировать.
И лучше рано, чем поздно…
Иван III установил постоянные дипломатические связи кроме Милана и Венеции с Римом, с германским «цесарем», с венгерским королём и персидским шахом. В 1496 году он направил первое русское посольство в Стамбул к султану Баязету II. При этом он охотно принимал на службу иностранцев – как добровольно появлявшихся в Москве, так и попавших в московский плен. Эти «немцы» стали селиться за Москвой-рекой в особой слободе.
Понимал Иван III Васильевич значение и новой для Руси проблемы, а точнее – старой проблемы Дикой Степи в её новом оформлении. Вновь возникшее Крымское ханство Менгли-Гирея было союзником ненадёжным и коварным, подпадая, к тому же, под влияние турецкой Османской (Оттоманской) империи.
Однако проблема Крыма стала особо существенной лишь для сына Ивана – Василия III Ивановича.
Много занимался Иван III Великий внутренними реформами. Политически централизующемуся государству необходим соответствующий централизованный аппарат власти, и великий московский князь – по сути, уже царь, это понимал и в этом направлении работал. Были образованы – как органы центрального управления – Казённый, Дворцовый, Конюшенный приказы.
В конце XV века Иван III Великий в сношениях с великим князем литовским Александром Ягеллоном впервые стал именовать себя титулом «государь всея Руси» и настаивал на его признании. Иван же принял в качестве государственного герба двуглавого орла… По одной из версий это было сделано им после женитьбы в 1472 году на Зое (Софье) Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина IX Палеолога, – как претензия на политическое и духовное наследство Византии. Но более вероятно заимствование орла у германских императоров «Священной Римской империи германского народа» из рода Габсбургов. Позднее уже Иван Грозный наложил на орла герб Московского княжества – щит с Георгием-Победоносцем на коне, поражающем змия.
Лишний раз то, что создаваемая государственность Ивана III отнюдь не имела образцом Золотую Орду, доказывает сюжет, участниками которого в момент «великого стояния на Угре» стали сам великий московский князь и его духовник – архиепископ Ростовский Вассиан. Тогда Иван, оставив войско на сына Ивана Молодого и других военачальников, отъехал в Кременец, а затем в Москве занялся эвакуацией казны и семьи в северные леса – на всякий случай.
Собственно, великие московские князья поступали так уже не раз, и каждый раз – обоснованно. Живой сильный князь и сохранённая казна были гарантией сохранения единства и силы государства.
Начал Иван и переговоры с Ахматом. Решение было разумным, особенно с учётом того, что надо было тянуть время, ожидая результатов рейда Менгли-Гирея в Литву и московских войск в Большую Орду. Однако эвакуационные действия Ивана вызвали в Москве естественную панику, и москвичи открыто пеняли великому князю, что он-де в мирное время «много понапрасну» обременяет их «поборами», а теперь «выдаёт» их татарам.
Тогда-то Вассиан и обратился к Ивану III с публичным «Посланием на Угру», где и резко упрекал его, называя «бегуном», и призывал следовать примеру предка – Дмитрия Донского, и звал разгромить Орду в решительном сражении.
Иван, конечно, не струсил, а всего лишь страховался, понимая ответственность момента. Тем не менее, публичное послание Вассиана произвело на современников огромное впечатление, а поскольку Вассиан был, в принципе, лоялен к Ивану, публицистический запал послания сработал лишь на усиление патриотических чувств народа.
Можно ли представить себе открытую публичную критику властителя в условиях империи Чингиса, Золотой Оды и вообще деспотического правления? И о каком восприятии Московской Русью ордынских государственных порядков может идти речь при описанных выше общественных нравах?
Напротив, Московское государство продвигалось в направлении восстановления правового общества, помнящего о принципах Киевской Руси. Так, по поручению Ивана III была начата работа над составлением Судебника, которым должен был быть введён единообразный порядок суда и управления на всей территории государства.
Базовыми источниками для Судебника 1497 года стали «Русская Правда», Псковская судная грамота, уставные наместничьи грамоты, великокняжеские указы, нормы обычного права…
Включавший в себя до 100 статей Судебник Ивана III устанавливал процессуальные и правовые нормы, систему судебных органов, их компетенцию и взаимоотношения. Высшими мерами наказания были определены смертная казнь и торговая казнь (битьё кнутом)… Были определены нормы земельного и феодального права. Ряд историков отказывает раннему русскому средневековью в институте феодализма на том основании, что у князей Киевской Руси – как наёмных властителей, не было земельной собственности, однако вотчинная собственность у князей и бояр была, и нормы Судебника Ивана III не являлись чем-то абсолютно новым, а совершенствовали давние нормы.
Судебник устанавливал и единый для всего государства срок перехода крестьян от одного владельца к другому. Лишь раз в году – глубокой осенью, в течение недели до осеннего Юрьева дня 26 ноября и недели после него – крестьянин, уплатив «пожилое», мог уйти на земли другого феодала. Это был шаг к закрепощению крестьян.
Можно отметить также, что в ту эпоху большинство замужних женщин и вдов из обеспеченных слоёв населения ещё обладали правом владения и распоряжения движимой и недвижимой собственностью наравне с мужчинами.
Принятие Судебника Ивана III явилось важнейшей мерой, однако она не могла быть реализована на практике так полно, как это задумывалось в теории, и как это могло бы происходить в условиях Западной Европы. Понятие права и в последней тогда отнюдь не было всесильным – постоянные внутренние европейские вооружённые конфликты нередко давали право лишь сильному, и правовые нормы более-менее соблюдались лишь в городах и в отношениях между равными. На Руси же институт юридических прав то и дело обесценивался беспрецедентным, по европейским меркам, непрерывным внешним давлением – уже не столько со стороны умирающей Большой-Золотой Орды, сколько со стороны растущего Крымского ханства с его системой набегов на Русь.