— Ну, скажу, что сняла квартиру, и переезжаю.
— Давай быстрее, мне не терпится увидеть тебя у нас дома, хозяюшкой, — улыбнулся Леша. Рита пулей влетела в свою квартирку, вещи из шкафа были без сортировки покиданы в большую сумку. Шторы, скатерть, покрывало, посуда, ковер, — все это беспорядочно скидывалось в большой ящик, “Нельзя жить одной!!! Нельзя привыкать жить одной”,— твердила себе девочка. Ей было страшно вот так переезжать к чужому человеку, но сбежать от одиночества, от навязчивых мыслей о Володе, от гнетущего чувства ненужности, обрести, наконец, близких людей, без преград, без барьеров, без грязи — все это стоило того, чтоб перебороть сейчас собственные ощущения и не поддаваться раздражению, почему-то накатывающемуся на девушку от навязчивой нежности Алексея. “Я привыкну… Я просто дикая, а вообще-то я привыкну. И потом, это ведь нормально, когда тебя любят, целуют… “Да, но не так навязчиво” — возмущалась та, другая, плохая Рита. Но ее никто не слушал.
* * *
Ночь приняла в свои объятия летний Харьков. На кухне курили, трепались о чем-то, смеялись и пели… Ритой восхищались, она рассказывала о себе, иронизируя и издеваясь. Рассказывала, как сбежала из дома, как работала уборщицей, как нашла передачу ТВ-ШОП, как смешно сдавала экзамены в своем институте. Ее слушали. Впервые в жизни ее слушали и не пытались воспитывать, тыкать носом в ошибки… Как было здорово… Руся с Виолой ночевать остались где-то в общаге. Втайне Рита радовалась этому, она ведь совершенно не умела общаться с женщинами…
— Пойду я, наверное, спать в машину! — многозначительно произнес Вадик. На секунду Рита почувствовала себя шлюхой. Вот мол, я понимаю, вам надо трахнуться, вы ведь только познакомились, не буду мешать…
— Не придумывай, Вадька. Ты на раскладушке, мы на диване. — Леша тоже почувствовал себя неуютно. Рита же внутренне содрогнулась от его “мы”. А почему ее никто не спросил, хочет ли она спать с ним? “Дура. Ты же сама сюда приехала. Значит, дала согласие… И потом, рано или поздно это все равно произойдет!!! Не смей канючить!” — наорала она сама на себя в мыслях.
— Ладно. Я пока посижу тут на кухне, почитаю, и раскладушку сюда перенесем.
— Прекратите, я себя чувствую последней проституткой!
— Ради Бога прости, я совсем забыл, сколько тебе лет, — Вадик искренне огорчился. Рита сразу простила его, так забавно и мягко он произнес эти, пусть даже дерзкие, слова. В комнате было жарко. Леша разделся до трусов. Смотреть на него Рита считала до крайности неприличным, посему она прямо, как была в шмотках, залезла под одеяло и быстро отвернулась к стене. Леша лег рядом и начал целовать ее волосы.
— Заюшка, ты чего? Раздевайся…
Рита рассмеялась, совсем недобрым смехом.
— Не, не хочу.
— Тьфу ты, но ведь жарко тебе, и помнется все, а утюга нет. Если не хочешь, ничего не будет, глупышка… Я ведь все понимаю… Ну, хочешь, я на улицу спать уйду?
От его добрых слов, от нежности его, ищущих змейку ее брюк, рук — веяло теплом и увереннстью. Рита вдруг поняла, что доверяет ему… А может, она хочет того, что должно произойти? Рита сдалась. Его губы скользили по Ритиным бедрам, почему-то девочке вся эта сцена показалась гадкой и грязной, Рита вздрогнула и подняла Лешину голову, когда она опустилась слишком низко.
— Не надо!
— Прости, просто очень сложно быть с тобой рядом, вот так вот близко, — и он просто обнял девочку за плечи, — и не… Ладно, я начинаю морозить чепуху.
— Пойдем покурим, а?
— Давай на балкон?
И они вышли на балкон. Рита закуталась в простыню, и очертания ее точеной фигурки явственно вырисовывались на фоне темного неба. Чувствуя на себе восхищенный взгляд Алексея, Рита вдруг поняла, что стеснение ушло. Она верила этому человеку. Может быть, даже хотела его…
— Знаешь, а я, может быть, даже хочу тебя, — она подошла вплотную и смотрела ему прямо в глаза.
— Нет, — тихо прошептал Леша, — я ведь вижу, что я тебе еще чужой, потом, когда тебе это станет нужно, мы будем вместе… И, уверяю тебя, это будет самое высшее наслаждение из всех, когда-либо, кем-либо испытанных… Мы с тобой действительно очень красивая пара, видела, как все смотрят?
— Так я тебе нужна просто для того, чтоб хвастаться мною? — Рита улыбнулась.
— Нет, ты мне нужна для того, чтобы сделать тебя счастливой, и быть рядом с тобой вечно. Ты моя единственная любовь. Ты мой ангел…
Поцелуй чуть не сломал Лешину силу воли, его рука потянулась к Ритиной простынке, но замерла на полпути.
— Ради Бога, пойдем на кухню к Вадику… Я не могу больше сдерживаться.
— Ну и не надо, — Рита выпрямилась, напряглась каждая клеточка ее тела. Она ждала своей участи, она сама решила идти на этот шаг. В конце концов, она приехала сюда сама, к нему.
— Я же вижу, девочка моя маленькая… Ты пока боишься… Не бойся, мы со временем станем настолько родными, что для нас постель и просто общение будут неразделимы.
— Что, мы все время будем заниматься любовью? — пошутила Рита.
— Нет, только когда тебе этого захочется, любимая.
На кухне Вадик смотрел куда-то за окно. Он грустил.
— А мы решили посидеть — покурить и попить чаю. Можно? — Рита так и осталась обмотанная простыней.
— Ну конечно, чего ты спрашиваешь? — Вадик печально улыбался.
— Ты чего такой грустный?
— Да так. Эх, Леха, везет тебе… — Вадик посмотрел на Риту и его глаза рассмеялись. — А у меня такой вот девочки нет…
— Ну, знаете ли, — Рита покраснела, — человеческих ксероксов еще не придумали, между прочим.
— Ты просто похожа очень на одну особу… — Вадик не отрывая взгляда от окна прикурил, — она тоже такая…
— Какая?
— Кайфовая, и самоуверенная.
— Ну и пожалуйста, — Рита смеялась, — а мы вот спать пойдем, правда, Лешенька?
— Правда, заюшка моя маленькая.
Риту опять покоробила открытость Алексея.
— А то, что не существует человеческих ксероксов, действительно ужасно! — Вадик пожелал спокойной ночи.
— Лешенька, я тебя очень прошу о двух вещах. Только не обижайся… Во-первых, никогда не сюсюкайся со мной.
— Я разве сюсюкаюсь? Это так просто проявляется нежность…
— Ну, сдерживай свою нежность хоть иногда.
Воцарилось молчание. Рита сама уже была не рада, что затеяла этот разговор.
— А второе? — спросил, наконец, Леша.
— А второе, когда разговариваешь со мной при людях, не лезь так сильно в лицо, это неприлично.
Леша опять промолчал.
— Лешенька, не злись.
— Я не злюсь.
— Просто пойми, я очень хочу полюбить тебя, поэтому давай друг другу сразу же говорить обо всех раздражающих факторах. Ладно?