— Люси! — позвал он. Она витала где-то далеко и не сразу взглянула на него. — Люси!
Когда девушка увидела Уайета, глаза у нее расширились. Она остановилась, и Уайет энергично указал на небо. Там показался самолет, который оставил за собой пушистую белую надпись “Прости меня”.
— Пожалуйста, прости меня! Пожалуйста!
Люси подняла глаза и прочла надпись, а потом развернулась и, не сказав ни слова, побежала дальше.
Услышав знакомое гудение, Люси остановилась и взглянула на экран мобильного.
— Пишет Макс, — сказала она Элоизе. — Он хочет знать, сколько нам нужно подиумов.
— Шесть. Маленьких, лишь бы хватило места для каждой модели. Разумеется, если они все согласятся.
Люси быстро принялась набирать сообщение.
— Слава богу, руки у него что надо… — Элоиза покраснела, и Люси оговорилась: — То есть он настоящий мастер. Дотти говорит, что работать можно прямо у нее дома.
— Люси… — Элоиза коснулась плеча подруги. — Спасибо, что разрешила мне участвовать. Это просто подарок свыше…
— Ты шутишь? Да я бы ни за что не справилась без тебя. Ты — лучшее, что внес в мою жизнь Уайет Хейз.
Люси благодарила небо за то, что у нее столько дел. Она стала хозяйкой своей судьбы, раз и навсегда. Ей было некогда разбираться в чувствах к Уайету, и слава богу, потому что она понятия не имела, с чего начать.
— Мы — отличная команда, Эл.
Держась за руки, они зашли в тихое кафе “Август”, где договорились встретиться за ланчем с остальными.
— Ну? — спросила Либет, как только увидела их. — Что случилось? Ты написала, что это срочно и совершенно секретно.
Люси посмотрела на компанию молодых женщин в красивых нарядах (в том числе в платьях, заказанных после фотосессии в “Таунхаусе”). “Неудивительно, — подумала Люси, — что Дорин бросила работу у Нолы и перешла ко мне”. Сидящие за столиком знали ее как Люсию Хейверфорд Эллис, чикагскую богатую наследницу, дочь лесопромышленника, которая, как и они, училась в частной школе, вращалась в тех же кругах и появлялась на тех же премьерах. Они видели не Люси, а творение Уайета. Их жизнь ограничивалась треугольником “Верхний Ист-Сайд, Хэмптонс, Палм-Бич”, и они даже представить не могли, каково быть дочерью маникюрши из Миннесоты.
Ну или каково дружить с такой девушкой.
— Дамы, — сказала Люси, снимая легкий жакет и садясь во главе стола. Она сделала глубокий вдох и взглянула на Элоизу. Та ободряюще кивнула.
— Я кое-что хочу вам рассказать.
Уайет набрал домашний номер Люси. Он уже не надеялся, что она сама ответит на звонок, и приготовился услышать неизбежный голос автоответчика. Уайет держал рукопись над бумагорезкой.
— Я удалил с компьютера все файлы с черновиками, — сказал он после сигнала. — И теперь уничтожаю последний экземпляр!
Он начал опускать в машину страницу за страницей, надеясь привлечь Люси к телефону, но никто так и не подошел.
Либет закружилась в центре гостиной Элоизы.
— Оно роскошно… Ты сказала, что я могу оставить его себе?
Люси кивнула, держа во рту булавки.
— Поди сюда, — выговорила она, и Либет замерла. Люси опытными руками натянула ткань на костлявых бедрах. О господи! Либет была настолько худа, что платье немедленно вздувалось на талии, стоило подогнать его на ягодицах. На работу оставалось четыре дня, а надо было довести до ума еще две модели. Дорин и так шила как заведенная, и Люси не могла требовать большего.
— Ты молодчина, Люс, — сказала Либет. — Ты настоящий художник. Совсем как я…
Люси вспомнила ее сгнившие фрукты и вежливо улыбнулась.
— В старшей школе у меня была подруга, из бедной семьи… и она тоже отлично шила.
— Учти, никому нельзя об этом рассказывать, — предупредила Люси, все еще сражаясь с булавками. Она отошла на шаг и взглянула на свою модель. — Либет, я хочу кое о чем попросить. Пожалуйста, не обижайся.
— Что угодно, милая.
— Ты не могла бы… съесть на этой неделе несколько чизбургеров? Платье сядет идеально, если ты наберешь фунтов пять. Иначе я потрачу уйму времени на подгонку, а у меня нет ни одной лишней минутки.
Сначала Либет, казалось, пришла в ужас. А потом, оценив размер жертвы, которую ее просили принести, торжественно кивнула.
— Я это сделаю, — с чувством провозгласила она. — Ради тебя, Люси, я наберу пять фунтов.
— Огромное спасибо!
— Ты сказала, что я могу оставить платье себе? — напомнила Либет и вдруг склонила голову набок, прислушиваясь. — Ты слышишь на улице музыку?
— Ах, это. Там поет детский хор.
— Что? — Либет бросилась к окну. — Люс! Под окном стоят двадцать детей!
— Мы с Уайетом месяц назад слышали, как они выступали на благотворительном вечере. Я сказала, что мне очень понравилось…
— И он прислал их спеть тебе серенаду? О господи! Потрясающе!
Люси покачала головой.
— Никакие широкие жесты не искупят его вину. И потом, мне некогда слушать концерт, даже на дому. Я почти не сплю…
— Ты жестока, — восхищенно сказала Либет. — Я бы растаяла. Говорят, Уайет страшно расстроился. Мими слышала от Джека, что он пьянствует в “Ракет”.
— Ах, бедняжка, — Люси воткнула последнюю булавку. Хотя девушке и не хотелось это признавать, с каждым днем становилось все труднее не думать о Уайете. Она удаляла его сообщения, не прослушивая, из опасения растрогаться. Нужно было сохранять контроль над ситуацией. Плохо, если Уайет отвлечет ее от самого важного. И Люси не знала, сможет ли однажды вновь ему доверять.
Пока Либет переодевалась, Люси перерыла кухонный шкаф и протянула ей подарок — огромную банку шоколадной пасты. Четыре дня и две примерки…
— Пожалуйста! — умолял Уайет, шагая вслед за Ритой по 33-й улице, в сторону метро. — Всего минутку. Я должен с ней поговорить. Убедите Люси дать мне всего одну минуту.
Рита остановилась и презрительно взглянула на него.
— Может, я бы ее и убедила, но не стану. И вот что еще я вам скажу. Я получила вашу записку — насчет того, что вы готовы финансировать мой салон. Вы меня оскорбляете, мистер. Я не продам дочь ни за какую цену.
Уайет застонал. Он знал, что взятка — дурная идея, но другие варианты закончились.
— Простите, Рита, но я… отчаялся.
Уайет сам не верил своим ушам, но он говорил чистую правду.
— С чего бы это? Такой мужчина, как вы, может подцепить любую девушку, стоит только пожелать.
— Люси незаменима.
Рита как будто слегка смягчилась, возможно ощутив его боль.
— Дайте ей немного времени. Она может передумать. Никогда не угадаешь.