— Это просто маленькая девочка, — сказал Пашка. — Перестаньте ее мучать.
По побеленному лицу шута скатилась большая слеза. Где же Изабелла?
— Теперь им ничем не помочь, — прошептал шут.
— А ты знаешь этого человека? — спросил епископ у девочки.
— Этот дядя меня из дров вынул и домой отвел, — сказала девочка. — Дядя, зачем они меня снова взяли?
Епископ торжествовал:
— Вот, король. С громадным трудом моим сотрудникам удалось снова обнаружить эту ведьму на чердаке, где ее прятали родители. Никто не избежит нашего правосудия. Хоть десять раз из костра ведьму вынимай, а мы ее снова туда же!
— А в чем, кстати, ее вина? — спросил король. — Что-то уж очень она мала для ведьмы.
— Для ведьм не существует возраста, — сказал епископ. — Бывают даже новорожденные ведьмы. Нам на нее донесли соседи. Она рисовала на песке колдовские фигуры.
— Я рисовала картинки, — сказала девочка, — а не фигуры.
— И одна из фигур была похожа на ваше величество, — сказал епископ. — Вы знаете, что это значит?
— Чур меня! Я мог от этого заболеть и даже умереть! — перепугался король. — Это всем известно.
Вельможи роптали и старались не глядеть на колдунью.
— Я доброго короля рисовала, — сказала девочка.
— Никакой пощады! — рявкнул король. — Все они одна компания.
— Включая принцессу и королеву Изабеллу, — поспешил уточнить епископ.
Но король уже опомнился.
— Тебе бы всех арестовать, — сказал он. — Хватит тебе рыцаря с ведьмой. Делай с ними что хочешь. А для наших родственников твои руки коротки!
Епископ поклонился. Он-то добился своего.
— Можно зачитать ваш указ? — спросил он, не скрывая торжества.
— Уже заготовили? — совсем не удивился король.
— Ваш указ готов, — сказал камергер, разворачивая свиток с подвешенной снизу печатью: — «Мы, король и повелитель, приказываем колдуна и самозванца, известного под именем рыцаря Красной стрелы, а также его подругу ведьму сжечь на костре. Собственноручно подписано. Король».
— Нет, так не пойдет! — сказал король.
У Алисы шевельнулась в сердце надежда. Но она тут же исчезла, потому что король продолжал:
— Не годится рыцаря жечь. Отрубим им головы, и дело с концом. О гуманизме не забывайте.
— Да здравствует наш добрый король! — закричали придворные.
— Ну и ладушки, — сказал король. — Дай-ка подмахну. И ужинать. Ведь так и от голода помереть можно.
Он взял протянутое ему камергером орлиное перо, расписался под указом и сказал Пашке, поднимаясь с трона:
— Лично против тебя, рыцарь Красной стрелы, я ничего не имею и даже с удовольствием наблюдал за твоими поединками. Как порядочный человек я подтверждаю награждение кубком. Пусть этот кубок останется с тобой неразлучно до самой твоей смерти.
Раздались аплодисменты и крики: «Да здравствует король!»
А король быстро соскочил с трона и бросился в заднюю дверь, чтобы не потерять ни минуты. Ведь ему надо было вымыть руки, а ужин мог остыть.
— Ваше величество! — бросилась за королем Алиса. — Это уже никуда не годится…
Короля она не догнала, а стражники по знаку камергера тут же схватили Алису за руки и заткнули ей рот. Это было сделано так ловко, что она растерялась и видела вокруг только высокие сапоги и кожаные животы стражников.
Она тыкалась в тумбы-ноги, как мышонок, окруженный слонами, а когда ноги разошлись, поняла, что стоит посреди опустевшего зала.
Никого нет. Только слуги гасят свечи.
Лишь на возвышении у трона пригорюнился шут Фу-фу. Его набеленное лицо изборождено потеками слез, дурацкий колпак сполз на ухо… Алиса взяла себя в руки и громко сказала, хоть и сама не верила в то, что говорила:
— Хватит слезы лить! Сколько можно! Пошли к королю. Я не дам ему пожирать компот, пока он не перестанет безобразничать.
— Очень он тебя послушает! — воскликнул шут. — К тому же он боится, что епископ его отравит или камергер зарежет. Это же сплошной скорпионник. Ну кто просил твоего Пашку приезжать сюда и устраивать представление?
— Если вы не идете, я иду без вас.
— И сама голову потеряешь, и парню не поможешь, — ответил шут, не двигаясь с места. — А без меня короля не найдешь, заблудишься во дворце.
— Может, вам нужны деньги? Вы их любите? Я обещаю, что, как только вернусь, пришлю вам сколько пожелаете. Мне помогут.
— Глупая. Раз в жизни я переживаю бескорыстно, и то мне не верят!
В этот момент до них донесся звук трубы. Такой тоскливый, словно волк заблудился в черных коридорах.
— Ну вот, — сказал шут. — Мы опоздали.
— Как опоздали?
— Начинается казнь.
Алиса схватила шута за полосатый рукав и так дернула, что он потерял равновесие, скатился вниз, но тут же вскочил на ноги и бросился к двери.
Алиса за ним.
Они бежали по черным переходам и лестницам. Казалось, что конца им не будет.
— А где Изабелла? — крикнула Алиса на бегу.
— Она побег вам готовила, — ответил шут. — Но все зазря. Против них нужна по крайней мере дивизия с пушками. Уговорами их не проймешь.
Неожиданно в глаза брызнул свет.
Они сбежали по лестнице к небольшой площади. С одной стороны площадь ограничивал дворец, с трех других стояли дома — серые, мрачные, высокие, с узкими окнами.
Посреди площади возвышался деревянный помост. На помосте — большая колода. Рядом с ней — Пашкин кубок.
По одну сторону колоды стояли Пашка и девочка-ведьма. Пашка держал девочку за руку и успокаивал ее. Девочка рыдала.
Еще бы, подумала Алиса, второй раз за день казнят.
Пашка был бледный, как полотно. И даже немного дрожал. Но держался.
По другую сторону колоды переминался с ноги на ногу огромного роста человек с длинной завитой бородой, в красной короткой накидке и черных штанах. Как на костыль, он опирался на страшных размеров топор. Это был палач. Там же стоял епископ.
Помост был окружен цепью стражников.
За ними толпились вельможи и рыцари, торговцы и придворные, которых Алиса уже видела у короля на обеде и на стадионе.
Народ попроще глядел на это представление из окон домов и из переулков, вливавшихся на площадь.
— Вот видите, — сказал епископ, делая шаг к краю помоста, — как велика милость нашего короля. Вместо того чтобы сжечь этих колдунов на костре, он подарил им гуманную кончину — от руки нашего уважаемого мастера.